Глеб Напреенко, Александра Новоженова Эпизоды модернизма
Книга искусствоведов и критиков Глеба Напреенко и Александры Новоженовой — своего рода ревизионистская история русского искусства. Ревизия здесь происходит по отношению не только к относительно традиционным историям школ, манер, больших художников и их учеников, но и к доминировавшим в последние десятилетия постмодернистским нарративам о борьбе властных проектов (авангард преодолевает символизм, соцреализм вытесняет авангард, концептуализм подрывает соцреализм и так далее). Вместо сплошного парада проектов и стилей Напреенко и Новоженова пишут историю как монтаж рифмующихся эпизодов. Метод пунктирной кройки, постоянно сшивающей и разрывающей ткань истории, крайне органичен объекту этой книги — модернизму.
В российской традиции под модернизмом обычно понимают вещь довольно узкую — настроенное на эксперимент, переосмысление изобразительных средств искусство между реализмом и соцреализмом. Напреенко и Новоженова используют этот термин скорее в традиции западной критической теории. Из обозначения комплекса стилей он превращается в синоним большой эпохи — искусство нового времени, связанное с индустриальным производством, глобальными социальными проектами, новыми методами осмысления мира и человека (в частности, марксизмом и психоанализом), новыми медиумами, ставящими под вопрос бытование картин и статуй. Такому модернизму свойственна глубинная амбивалентность: он представляет мир как единое, дает инструменты для анализа и овладения его вещами и явлениями, и одновременно всегда основан на радикальных разрывах — жестах отделения нового, уничтожения и вытеснения старого. Он раз за разом производит некое целое, уничтожает его, начиная с нуля, и наблюдает возвращение осколков забытого.
Так и устроена книга Напреенко и Новоженовой. Она описывает изобретения и фиксирует уже находящийся в сердце открытия кризис — связывает в мерцающую сеть трагедию первого русского художника-профессионала Павла Федотова и политическое отчаяние московских акционистов, теологию фотообраза у передвижников и эволюцию фотомонтажа в пропаганде времен Великой Отечественной, выход из истории в супрематизме Малевича и ощущение конца истории в позднесоветской архитектуре.
Впрочем, работающей конструкцией «Эпизоды модернизма» делают не переклички мотивов, а скорее единство метода — тем более необычное, учитывая ощутимые различия в манере письма двух ее авторов (только первый и заключительный тексты написаны ими в соавторстве). Метод этот — в постоянном отклонении от вопросов эстетики, но и постоянном возвращении к ним. Таким образом, история искусства не превращается в историю политических приключений и амбиций художников. Наоборот: через вскрытие идеологических контекстов часто вроде бы невинных вещей, через анализ отношений творческого метода и производственного положения художника, через обнаружение парадоксальных связей в бессознательном самой культуры Напреенко и Новоженова вновь находят способ говорить о том, как работает само искусство.
В таком смешении психоанализа, марксистских методик, теории медиума нет ничего необычного — это метод западной критической теории. Но, хотя на русский давно переведены многие ключевые ее тексты, она до сих пор воспринимается здесь немного как игра ума, импортная диковинка, возможность создавать изысканные безделушки. Напреенко и Новоженова, возможно, впервые принимают эту традицию всерьез. И в этом смысле их книга — сама по себе отчетливо модернистский проект. Она как бы колонизует историю русского искусства: объясняет ей ее саму при помощи внеположного ей знания, вытягивает из провинции стилистических междоусобиц в большой мир модерной истории.
Издательство НЛО
Стивен Крейн Третья фиалка
Поэт, прозаик и журналист Стивен Крейн умер, немного не дожив до тридцати лет, в первые месяцы ХХ века. Он оказался одним из авторов, определивших, чем станет в этом веке американская литература. О влиянии Крейна хором говорили все фигуранты американского модернистского канона — от Хемингуэя и Фолкнера до Элиота и Фроста. В истории он остался прежде всего благодаря радикальным для конца XIX века экспериментам в свободном стихе, натуралистическим рассказам об обитателях социального низа, военным репортажам и особенно роману «Алый знак доблести», первой книге об американской Гражданской войне, описывающей ее как братоубийственный кошмар, а не освободительный подвиг.
Вышедший в 1897 году роман «Третья фиалка» немного диссонирует с этой репутацией храбреца и экспериментатора. Он был написан как бы между делом, в попытке поправить финансовое положение. Рассчитывая на успех у широкой публики, Крейн решил попробовать себя в жанре немного бульварного любовного романа. У него, разумеется, не получилось: меланхолическая жестокость взяла верх над сентиментальностью. Этот неуспех заложен в самом сюжете книги, разыгрывается в ней как любовный провал.
«Третья фиалка» — история влюбленности уже признанного, но еще довольно бедного художника Билли Хокера (судя по описаниям его работ, последователя импрессионистов) в богатую и заносчивую барышню Грейс Фэнхолл. Декорации: сначала идиллия сельского санатория, потом — кутерьма Нью-Йорка. Маршрут: флирт — страсть — отказ — бегство.
Это очень простой текст — скорее этюд, пучок возможностей, чем настоящий роман. И социальный сюжет об обреченной финансово-эротической зависимости богемы от буржуазии, и тот тип уязвленной, бессильной мужественности, который потом будет разрабатывать Хемингуэй,— все это содержится здесь только в намеках, растворяется в дымке небрежной беседы. Именно в этой необязательности — главная прелесть романа Крейна.
Издвтельство Рипол-классик Перевод В. Липка
Михаил Ямпольский Без будущего
Совсем недавно философ Михаил Ямпольский выпустил книгу «Парк культуры» — злободневный и крайне жесткий анализ современной российской социальной жизни. Небольшое эссе «Без будущего» вышло практически одновременно и волей-неволей читается как пара к первой книге: то ли изящный постскриптум, то ли, наоборот, попытка перевести разговор на более глобальный уровень. Тема здесь та же: нарушение привычного хода времени, исчезновение веры в будущее, новые, крайне интенсивные отношения с прошлым, становящиеся важнейшей чертой современного мира. Впрочем, современным его называть не совсем корректно. Современность, modernity, с ее телеологическим, проектным стремлением вперед, из прошлого к будущему, переживает очередной виток своего давнего кризиса. Ямпольский не то чтобы пытается описать это новейшее состояние. Скорее его интересует само устройство кризиса — поэтому события из истории авангарда начала прошлого века в его анализе уживаются с недавними новостями. Со свойственной ему ловкостью путешествуя по сюжетам из области политики, экономики, искусства и истории философии, он обнаруживает структуру, лежащую в основе этих перемен: отказ от линии ради ритма — колебаний интенсивности, аффектов, оторванных от нарратива. Ключевой метафорой здесь выступает музей, все настойчивее возвращающийся к своим древним образцам — кунсткамере, собранию редкостей, предполагающим не выстраивание связной истории, а коллаж впечатлений, череду возбуждающих зрителя эффектов. Эта метафора еще в большей степени превращает две книги в пару: пока Москва становится Парком культуры, весь мир превращается в глобальную выставку.
Издательство Порядок слов
Даррен Нэйш, Пол Барретт Динозавры: 150 000 000 лет господства на Земле
Динозавры, любимые герои детей и гиков, персонажи сериалов и мемов,— существа, которых мы никогда не увидим, но о которых многим хочется знать как можно больше. На эту распространенную жадность до сведений о громадных ящерах и рассчитана книга двух британских палеонтологов и страстных популяризаторов динозавров Даррена Нэйша и Пола Барретта. О динозаврах тут все: история появления и теории вымирания, анатомия и пищевые повадки, география обитания и подробнейшее семейное древо, забавные картинки и серьезные схемы, общепринятые концепции и новейшие идеи. У авторов есть конек, любимая мысль: динозавры вовсе не вымерли. Они больше не доминируют на планете, но распространены здесь повсюду. Это птицы. Их строение и образ жизни указывают на то, что они вовсе не кузены древним ящерам, а их прямые потомки. И их, наших динозавров-современников, выживание напрямую зависит от людей. Обаятельная черта Нэйша и Барретта: они до смешного влюблены в своих героев, защищают их от любых обид и предрассудков. Их книга подразумевает такую же преданность динозаврам у читателя, пристальный интерес к размерам их зубов и различиям в манере походки. Но даже если не вникать в детали, листать книгу с упоминаниями лакинтасауры и симиликаудиптерикса очень приятно.
Издательство Альпина нон-фикшн Перевод Константин Рыбаков