Вчера в течение всего дня связаться с Багдадом было практически невозможно: после первого же "алло" в трубке пропадал звук. И лишь поздно вечером корреспонденту Ъ МИХАИЛУ Ъ-ЗЫГАРЮ удалось дозвониться в Ирак. Как оказалось, восстановление телефонной связи удивительным образом совпало с началом бомбардировки.
— Здравствуй! Сегодня у нас очень плохо,— совершенно спокойным и беззаботным голосом приветствовал меня Абдалла, багдадский студент.
Слышать такие слова от него было довольно странно. Я помнил Абдаллу неунывающим участником университетской самодеятельности; познакомились мы с ним на музыкальном фестивале в Вавилоне. Однако уже следующей фразой Абдалла успокоил меня:
— Погода сегодня просто ужасная: невозможно выйти на улицу, дышать трудно. Мало того что вокруг города горят ямы с нефтью, стоят столбы черного дыма. Дымом пахнет везде, даже дома. К тому же сегодня началась пыльная буря. Поднялся очень сильный ветер из пустыни, и потому все в пыли. Наверное, поэтому, кстати, сегодня почти целый день не бомбили. Только утром была воздушная тревога и пять взрывов на юге Багдада — и вот сейчас опять. Слышишь очень громкий шум самолетов? Сейчас, наверное, опять начнут.
Я никаких самолетов не слышал — их мне, очевидно, заглушал гул в трубке, и я изумленно переспросил:
— Что, сейчас начнется бомбардировка?
— Да, начинается. Вот, слышишь, только что были три сильных взрыва.
— Извини, я, наверное, не вовремя... Может быть, тебе надо в пойти в укрытие? — предположил я.
Мой собеседник рассмеялся.
— Какое укрытие? Обычно, когда начинается налет, мы с друзьями поднимаемся на крышу и смотрим, где бомбят. С крыш интереснее смотреть, где взорвалось. Да так все делают. Два дня назад бомбили совсем рядом — прямо в центре Багдада. Так у меня в доме вылетели все окна. А еще вчера тоже было видно: когда бомбили, ракета попала в жилые дома. По телевизору сказали, что семь человек погибли и около двадцати ранены.
— Неужели не страшно стоять на крыше, когда кругом бомбят?
— Не знаю, наверное, мы уже привыкли. В последние пару дней все уже стали спокойнее. Уже транспорт ходит, как раньше. Магазины открылись. Не все, правда, но многие. Люди спокойно выходят из дома. Только по вечерам на улицах никого нет. Когда темнеет, все сразу расходятся по домам. Ведь каждую ночь бомбят, а во время налета лучше быть дома.
— А комендантского часа нет?
— Да нет. В принципе ходить не запрещено. Но все равно никто не ходит. Я имею в виду простых людей. А так, конечно, ходят — военные, силы безопасности, партийные активисты, "федаины Саддама". В общем, вооруженных людей очень много.
— И что они все делают?
— Ловят американцев. Ведь два дня назад президент пообещал награду 50 млн динаров за каждого арестованного американца и 25 млн за убитого. Уже много поймали — говорят, человек семь или десять: летчиков, десантников... Вот, слышишь, сейчас опять — еще два взрыва было. Слышно, что очень много самолетов. А вот начали стрелять наши силы ПВО...
— А что у вас говорят, где находятся американцы? Далеко от Багдада?
— Мы даже не знаем. Мы знаем только то, что говорят по иракскому телевидению. Тут сообщают, что они около Басры, пытаются взять город Эн-Насирия, но у них ничего не получается. Там, на юге, молодые люди жертвуют собой, чтобы уничтожать американские танки.
А еще люди боятся, что американцы могут открыть западный фронт — напасть со стороны Иордании. А ведь раньше мы поставляли в Иорданию столько нефти, причем половину просто бесплатно — так, дарили иорданскому народу. А теперь иорданцы пустили к себе американцев и будут помогать им нападать на нас с запада. Сейчас мы уже, конечно, им нефть не поставляем — со вчерашнего дня к ним ввозят саудовскую...
Он продолжал что-то рассказывать, но звук становился все тише, а потом связь и вовсе оборвалась. Дозвониться еще раз мне уже не удалось — короткие гудки. Судя по всему, просто закончилась бомбардировка.