председатель совета Союза нефтегазопромышленников России
"В послевоенном Ираке интересы России не будут учитываться"
— Как вы оцениваете потери, которые понесет Россия от смены правящего режима в Ираке?
— Россия от военных действий в Ираке уже однажды понесла значительные убытки. В начале 90-х она потеряла порядка сотни проектов в Ираке. Завезенное оборудование пришлось бросить, контракты оказались замороженными. Если бы эти соглашения не прерывались и продолжали выполняться, Россия заработала бы на них более $30 млрд. Это точная цифра, которую мы посчитали, она принята правительственными учреждениями. В событиях начала 90-х есть три проигравшие стороны: Кувейт как потерпевшая сторона, Ирак как агрессор, который должен был понести наказание, и Россия, потерявшая сотни тысяч рабочих мест и многомиллиардные прибыли. Но это потери вчерашние.
Посчитаем сегодняшние потери. В середине 90-х годов, когда санкции были смягчены, заработала программа "Нефть в обмен на продовольствие". На данный момент Россия вышла на объем контрактов в рамках этой программы на уровень $2-2,3 млрд в год. Теперь ничего этого не будет.
Кроме того, российско-иракской межправительственной комиссией, которую возглавляли министры энергетики и нефти обеих стран, была разработана программа, включавшая в себя перечень конкретных проектов, в частности, по нефтедобыче и электроэнергетике, на $42 млрд. Мы настаивали, чтобы правительства обеих стран утвердили эту программу. Она была в достаточной степени согласована заинтересованными министерствами обеих стран.
— Почему Россия так заинтересована в Ираке?
— Россия — нефтяная держава, ее бюджет зависит от мировых цен на нефть. Последние три года цена нашей нефти составляла $24-26 за баррель. Такого "подарка" не было уже 20 лет. До 1998 года среднегодовая цена нефти составляла $15 и даже меньше. Представьте, какой мы имели за эти три года экономический эффект. Но держава, которая так зависит от нефтедобычи, не имеет права вести ее только на своей территории. Чтобы влиять на мировые цены, надо иметь возможность манипулировать не только своими, но и зарубежными добывающими мощностями.
Один только проект Западная Курна-2, который некогда подписал ЛУКОЙЛ, должен был выйти на объем добычи 30 млн т в год. Только этого объема было бы достаточно, чтобы влиять на мировые цены. Такой диверсифицированный подход позволил бы России более уверенно чувствовать себя на мировом рынке. Но как подсчитать потери от того, что этого не произошло, я и не знаю. Это глобальная потеря. Отмечу лишь, что разведанные извлекаемые запасы Восточной Сибири, вокруг которой сейчас поднят такой шум, оцениваются в 500 млн т условного топлива. Но они разбросаны на огромной площади. А у гораздо более компактной Западной Курны-2 — 1,1 млрд т извлекаемых запасов. Можно представить, какие прибыли будут у тех, кто станет разрабатывать иракские проекты.
— Когда США сменит власть в Ираке, останется ли у российских компаний возможность вернуться в страну?
— Теоретическая возможность остается. Все же Россия и США не являются антагонистами, они разошлись только в оценке путей вывода Ирака из тупика, в котором он находился. Но обратите внимание: в 1990 году, во время событий в Кувейте, Россия была на стороне антииракской коалиции. Но до сих пор она не имеет в этой стране ни одного проекта. Поэтому можно предположить, что даже при наиболее мягком и благосклонном отношении к России в послевоенном Ираке наши интересы там учитываться не будут.
— Есть ли вероятность, что окончание войны в Ираке приведет к резкому падению цен на нефть. Какие потери тогда понесет Россия только от того, что ей придется продавать ее по дешевке?
— Ни нефтяники России, ни тем более нефтяники США не будут ронять цену на нефть ниже разумных пределов. Это же касается и Ирака, под чьим бы протекторатом он ни находился. Вначале будут сильные колебания цен, но потом все устоится. Цены установятся в коридоре $21-25 за баррель — такая цена позволяет и мировой экономике развиваться, и нефтедобывающие страны не обижает. Мои консультации с нефтяными компаниями, в том числе и американскими, показывают, что с такими ценами на нефть они в принципе согласны.
Интервью взял ПЕТР Ъ-САПОЖНИКОВ