Фестиваль старинной музыки в Инсбруке впервые в своей долгой истории показал оперу, созданную в XIX веке. Хронологической неувязке сначала удивился, затем обрадовался Алексей Мокроусов.
В финале «Покинутой Дидоны» главные герои умрут одновременно, зато сама опера оказалась вполне жизнеспособной
Фото: Innsbrucker Festwochen / Rupert Larl
Итальянский либреттист Пьетро Метастазио умер глубоким стариком в 1782 году, но дело его было живо еще долго. На сочиненные им либретто оперы продолжали писать десятилетия спустя. Среди посмертных соавторов оказался и Саверио Меркаданте (1795–1870): его «Покинутую Дидону» поставили сейчас на фестивале старинной музыки в Инсбруке.
Либретто «Дидоны» вышло непривычным для Метастазио — он не жаловал трагические развязки и смерть на сцене, а если та случалась, предпочитал обходиться экивоками. Здесь же все грустно: горит и рушится Карфаген, все безутешно влюблены друг в друга, кто-то из-за страсти склонен к предательству. Даже для XIX века звучит старомодно, однако куда было деваться? Театр Турина очень хотел новинку от молодой знаменитости, но королевская цензура свирепствовала даже на уровне либретто, потому и не кончалась мода на политически вечно корректного Метастазио. Судя по сохранившейся переписке, Меркаданте занялся сюжетом вынужденно, когда отвергли другие его идеи.
Либретто столетней давности радикально отредактировал Андреа Леоне Тоттола, но в основном ради музыки, а не новых смыслов. Метастазио сочинял по моде своей эпохи, когда дуэтов было мало, финальный хор пели солисты, зато множились речитативы. В обновленной же версии появились тексты для дуэтов, терцетов и секстетов, и композитору нашлось где развернуться. Афиша туринского карнавала 1823 года удалась, а потом «Дидону» поставили еще в Лондоне и Париже. Всего же Меркаданте сочинил более 60 опер, но их забыли после Верди (которого автор «Дидоны» не принял, предпочтя консерватизм поискам). Забыли, как выяснилось, зря — некоторые фрагменты выдержат сравнение с Россини или Беллини, главными кумирами бельканто, да и тот же Россини к Меркаданте относился с симпатией — заказывал ему для своего парижского театра.
Выбор фестивалем старинной музыки произведения из такого ряда может показаться экстравагантным, но дирижер Алессандро Де Марки (после Рене Якобса он многие годы руководит фестивалем в Инсбруке) считает, что бельканто надо понимать не как феномен 200-летней давности, а гораздо шире: он видит его истоки еще у Каччини, Пери и Монтеверди, и потому раннему Меркаданте, не до конца расставшемуся с музыкальной культурой XVIII века, самое место на закате эпохи. Проект, задуманный еще десять лет назад — время ушло на сравнение партитур, хранящихся в европейских архивах, в итоге совместили версии из Турина и Неаполя,— выглядит событием. В Инсбрук приехал президент Австрии, запись премьеры покажет тот же телеканал, что транслирует спектакли из Зальцбурга.
Премьера извлеченного из забвения сочинения создает новый стандарт для Меркаданте. Три часа, включая получасовой антракт (сокращена часть речитативов), достаточно, чтобы показать себя солистам. В главной партии — и явно на своем месте — звезда вильнюсской оперы Виктория Мишкунайте, Энея отлично поет немецкая меццо-сопрано Катрин Вундзам (хотя во времена Меркаданте кастраты еще допевали свое, партию композитор сознательно писал для низкого женского голоса); артистичен итальянский тенор Карло Аллемано в роли мстительного мавританского царя Ярбы, преследующего царицу своими чувствами.
«Дидона» — дебют в Инсбруке именитого 77-летнего режиссера Юргена Флимма, успевшего поработать интендантом и Зальцбургского фестиваля, и берлинской Оперы Унтер ден Линден. Его пытались забукать на поклонах, а зря — работа честная, смотреть нескучно, порой даже весело. Мужской хор, присутствующий в половине сцен (непривычно много для той поры), изображает солдат какого-то иностранного легиона в Африке. Действие проходит у строящейся цитадели (художник Магдалена Гут), эпохи перемешаны, словно идеи в голове незадачливого политика,— тут и холодильник с магнитиками, и бронежилет, вероятно, навороченный и модный в глазах тех, кто в бронежилетах разбирается. Этот театр далек от режиссерского; некоторые мизансцены смотрятся лишними, вне эстетической логики, и могли б не появляться вовсе — как сцена изнасилования Ярбой сестры Дидоны. А вот без финала не обойтись. Чтобы не мучиться с противоречивыми версиями того, кто кого и как убил, Флимм поступил щедро. У него сначала Дидона, отказавшись даже ради спасения Карфагена выйти замуж за Ярбу, закалывает невезучего жениха, а затем умирающий тем же ножом наносит ей ответный удар. Вроде никому ничего не досталось, но получилось и нашим и вашим, еще и на реквизите сэкономили.