В Петербурге при поддержке комитета по культуре прошел четвертый международный фестиваль искусств «Точка доступа». Алла Шендерова не сомневалась в том, что экскурсия на теплоходе, прогулка по окраинам, квесты в библиотеке и в музее — это театр, но задумалась, куда ему двигаться дальше.
Модный показ с макетами знаменитых нью-йоркских зданий на головах стал частью проекта «Санкт-Петербург вне себя»
Фото: Полина Назарова
Три года назад, когда фестиваль «Точка доступа» возник (см. “Ъ” от 11 сентября 2015 года), его создатели — директор Филипп Вулах и программный директор Андрей Пронин — казались не только героями (попробуйте согласовать показ спектакля с любой администрацией, хоть парка, хоть общественного туалета,— поймете), но и первопроходцами. Иммерсивные и site-specific-шоу в России бывали и раньше, но посвятить им целый фестиваль раньше никто не решался.
За три года site-specific стал частью любого уважающего себя смотра, проекты «Точки доступа» поучаствовали в «Золотой маске», «Точка» стала сотрудничать с европейскими режиссерами, обросла образовательной, а теперь еще и лабораторной программой. К чести организаторов, все проекты фестиваля сплетаются в единый сюжет.
В маленьком шедевре архитектурного функционализма — Выборгской библиотеке, получившей имя своего архитектора Алвара Аалто,— показали лабораторные эскизы под названием «Культурный герой XXI века». Режиссер Мария Критская превратила публиковавшиеся в ЖЖ начала 2000-х записки писателя и художника Дмитрия Горчева — хронику того, как он пытался получить вид на жительство в России,— в квест. «Жестоковыйные» сотрудники ОВИРа, таможни и милиции, зачитывающие документы из дела Горчева и руководящие перемещениями публики, здесь становятся контрапунктом к гостеприимному, светлому помещению библиотеки. Пространство раскрепощает, а реплики участников и фразы самого Горчева из наушников напоминают, что шаг влево, как и шаг вправо, равняется побегу. Эскиз, сначала казавшийся слегка устаревшей социалкой, к финалу взмывает в метафизические выси. Но три исполнителя так до конца и не решили, актеры они или перформеры. И как в таком случае произносить текст: по-актерски, нагружая эмоциями, или будничной скороговоркой. Те же вопросы встали перед исполнителями второго эскиза, его автор режиссер и критик Александр Вислов взял за основу эссе Фредерика Бегбедера «Последняя опись перед распродажей». Краткий экскурс в историю литературы очень к лицу читальному залу, но актеры существуют в той утрированно театральной манере, которая не допускает прямого контакта с публикой и совсем не идет театрализованной лекции.
«Санкт-Петербург вне себя» — это прогулка на кораблике по заведомо нетуристическому маршруту. Театровед Анна Ильдатова и швейцарский режиссер Мартин Шик придумали наложить на виды Петербурга фрагменты из книги архитектора Рема Колхаса «Нью-Йорк вне себя». В результате, когда вы плывете мимо Васильевского острова, пожилая актриса рассказывает в микрофон про Манхэттен, а «Лахта-центр» вообще превращается в Empire State Building, и все это под фонограмму балалаечной версии битловской «Yesterday». То и дело выбегают юные исполнители: раздают пышки, но говорят о хот-догах, или устраивают модный показ с макетами знаменитых нью-йоркских зданий на головах. Кэрролловскую атмосферу этой остроумной затеи портит неясность отношений с публикой.
Неожиданной удачей в этом отношении стало развлекательное шоу «Безликие». Вписанный в особняк петровских времен, этот приквел ибсеновских «Привидений» уступает московским «Вернувшимся» (тема и продюсеры те же, режиссеры Мия Занетти и Мигель) по части оформления: тут не видно изысканных старых обоев, вместо этого стены погружены в глубокий мрак, нельзя пройти в соседнюю комнату через шкаф, ощутив аромат шелков. Зато актеры не только стильно двигаются (это есть и в «Вернувшихся»), но и научились говорить. Кажется, это первое иммерсивное шоу, где не боятся шептать, бубнить или орать не фальшивыми, а совсем обычными голосами. И это, как оказалось, придает всему смысл.
Удачей стало и «Время роста деревьев» казанского театра «Угол» — текст Михаила Дурненкова, помещенный Региной Саттаровой в парк (в данном случае — в парк Парголово, больше напоминающий заросшую окраину). Историю экскурсовода Николая и его сбежавшей невесты актерам приходится изо всех сил кричать, чтобы перекрыть шум зелени и разборки местных жителей, что, конечно, работает на замысел. Но так ли уж нужна для этого прекрасного текста естественная среда? В конце концов, использовать природу как соавтора придумали очень давно. Так что выбирать натуру и строить маршруты сегодня стоит особенно тщательно.