специальный корреспондент
Наверное, найдется немало людей, способных привести убедительные аргументы против известного тезиса "анархия — мать порядка". Гораздо труднее оспорить несколько иное утверждение о родственных связях, а именно то, что коррупция является прямым порождением порядка, а также любых попыток "усиления роли государства" и прочее. И дело здесь не в исторических традициях того или иного общества, а, скорее, в объективных законах развития общества.
"Деньги меняются на власть, власть меняется на деньги" — именно так звучит этот закон. И действует безотказно. Те, кто сомневается, до сих пор должны удивляться тому, что "красные директора" в период приватизации стали крупными акционерами своих предприятий. Те, кто знает законы природы, понимают: так и должно было быть.
Посмотрим, например, как законы обмена власти на деньги проявляются в быту. Любому, кто сталкивался с московскими жэками, известно: либо стой несколько часов в очереди, либо заплати и получи нужную справку. Хамство здесь не имеет границ. Любой клерк может вдвое сократить свои официальные десять часов в неделю, вывешивая каждый день табличку "Перерыв на один час". 100-рублевая купюра решает проблему таких очередей — обмен относительно крупной купюры на проявление мелкой власти состоялся.
Любопытно, но исследования PwC говорят, что служащие крупных корпораций ведут себя подобно госчиновникам: берут взятки, занимаются приписками — словом, см. советский киножурнал "Фитиль". У исследователей это вызывает понятное недоумение: как же так? Западная рыночная система демонстрирует типичные черты советской нерыночной.
Разгадка проста, и общий принцип тот же — власть меняется на деньги. У наемного менеджера власти хоть отбавляй, а зарплата скромная (иначе откуда владельцу брать дивиденды?) — так рождается воровство на низшем уровне. С другой стороны, не отстает от него и верхний. Посылка, согласно которой владельцы должны передавать функции управления менеджерам, давно стала общепринятой. Но топ-менеджеры хотят жить не хуже владельцев компаний, чего последние допустить не могут,— отсюда опять-таки воровство. Кроме того, акционеры требуют от менеджеров роста курса акций и ставят доходы менеджеров в зависимость от темпов этого роста. Для выполнения столь высоко поставленных целей нужны приписки — отсюда дело Enron. Чтобы приписки не вскрылись сразу, нужно взаимопонимание с контролером. Вот почему лично я сейчас не поставлю ни гроша на правильность аудиторских заключений. Не потому, что аудиторы сплошь и рядом жулики. А потому, что в рамках построенной системы у них есть власть судить о качестве компаний, которая неизбежно будет обменена на деньги: таков закон. И то, что закон подтвержден исследованиями аудиторской фирмы PwC, ничего не меняет; сами аудиторы в первых рядах будут вынуждены выбирать между деньгами и властью. Поскольку же объективно (в плане финансовых запасов или электоральной поддержки) у них нет ни того ни другого, зарабатывать придется, меняя на деньги единственную степень власти — доброе имя. Обратим особое внимание: имя компании, так как имена самих менял значат для рынка гораздо меньше.
Из сказанного следует интересный вывод. До сих пор все ориентировались при борьбе как с государственным, так и с корпоративным мошенничеством на ужесточение ответственности отдельных функционеров. Причем с нулевым результатом. Поскольку с упорством, достойным лучшего применения, пытались обойти закон, гласящий, что власть меняется на деньги.
Если же описанный закон признать, многие вещи становятся более очевидными. Например, то, почему, когда в 90-е годы на рынке исчез дефицит колбасы, пропали и "колбасные" взятки: просто продавщицы лишились права решать, кто этой колбасы достоин. Или то, что, давая гаишникам право штрафовать на месте (в любой форме), мы от взяток на дорогах не уйдем: власть дана, и менять ее на деньги — самое время. И олигархи перестанут говорить президенту о высоких конкурсах в налоговую полицию при низких зарплатах самих налоговиков — понятно, что идут туда абитуриенты, оценивая будущий доход по формуле "власть плюс деньги".
А заодно стало бы понятно, как бороться с коррупцией на уровне как государства, так и частного бизнеса. Ответ очевиден: уменьшать властные полномочия как функционеров, так и государства в целом. Это вовсе не означает анархии. Пусть система будет предельно жесткой, но пусть внутри нее самой будет конкуренция, и тогда никто не сможет завысить цену на колбасу. В частном бизнесе это действует — по тем же данным PwC, на уровне среднего бизнеса, где нет речи о монополиях и конкуренция более отчетливо выражена, число злоупотреблений вдвое меньше, чем в крупных корпорациях. На уровне государства это означает, что бизнесу не нужен столь разрекламированный принцип одного окна. На самом деле окон должно быть как минимум два. И между ними должна быть конкуренция. Это, конечно, не устранит коррупцию. Но ставки на данном рынке резко упадут.