С режиссером Дмитрием Месхиевым поговорил корреспондент "Коммерсантъ-Weekend" Алексей Карахан.
— Почему вы выбрали такой популярный жанр, как детектив? Рассчитываете на широкую аудиторию?
— Мы снимали психологический детектив. Мне кажется, что пока наш зритель не совсем готов к такому непростому зрелищу, как "Дневник камикадзе". Над этим фильмом зрителям придется поработать, придется задумываться. Я, кстати, не говорю, что это хорошо, далеко не всем это понравится. Но все же я снимал фильм не для себя, а для зрителей, хотя не думаю, что получился блокбастер, никто к этому и не стремился.
— А над чем вы хотите заставить зрителей задуматься во время просмотра?— Несмотря на то что это психологический детектив про убийство, я надеюсь, что зрители задумаются о любви, дружбе, верности. Меня как режиссера больше всего интересовала глубина сценария. Он не про то, что кто-то кого-то убил, а еще кто-то это все расследует. Я делал фильм про очень серьезные и глубокие человеческие отношения и страдания. О том, что внешне успешные люди иногда страдают не меньше, а иногда даже и больше людей неуспешных. Иногда человек, отпустивший себя на волю страстям, больше не может остановиться, не может прийти в себя.
— То есть детективная часть для вас не важна?— Не совсем так. Мне хотелось бы, чтобы фильм было интересно смотреть и с детективной точки зрения тоже.
— Когда вы готовили "Дневник камикадзе", на какие детективы вы ориентировались?— Возможно, это прозвучит пафосно и пошловато, но я старался опираться на Достоевского. Но не как на гения-писателя, а как на автора, который лихо конструировал детективы и при этом показывал умные, тонкие, сложные человеческие взаимоотношения. Я категорически не пытался его копировать, гения глупо копировать, да и просто его не скопировать. Но опирался я на эту литературу.
— В литературе вы ориентируетесь на Достоевского. А кто из западных кинематографистов оказал на вас влияние?
— Я русский режиссер, меня в первую очередь волнует именно это обстоятельство. Я не думаю, что хороший европейский режиссер себя как-то оценивает по отношению к российскому кинематографу. Почему же я должен равняться на западных режиссеров? Я ведь снимаю кино в первую очередь для русских. У нас своя совершенно шикарная, грандиозная киношная школа, свой великий кинематограф, своих 250 миллионов русскоговорящих зрителей.
- Кому из этих людей вы бы посоветовали посмотреть фильм, а кому можно и не ходить?
— Я не знаю, кому что советовать. Но точно скажу, что смотреть "Дневник камикадзе" не стоит тому, кто от кино ждет только зрелища. Людям, которые смотрят гонконговские боевики, "Дневник камикадзе" будет малоинтересен.
— Как соотносится жизнь ваших героев с жизнью реальных "камикадзе"?— Я не был сторонником этого названия. Это авторы и продюсеры меня уговорили. Объясню, почему был против. Слово "камикадзе", для большинства означает человека, сознательно идущего на самоубийство ради высокой цели. Но в моем фильме этого нет, то есть сознательное самоуничтожение — есть, а вот высокой цели нет.