На Красной площади прошел необычный футбольный матч: на поле вышли граждане стран, сборные которых в ближайшие годы вряд ли доберутся до мирового первенства. Беженцы из Афганистана, Сирии и других «проблемных» государств провели товарищескую игру, чтобы привлечь внимание к проблемам вынужденных мигрантов. Корреспондент “Ъ” сначала болела на трибунах, а затем выслушала истории игроков.
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
Черно-белый мяч взлетает высоко над красной кремлевской стеной и несется в сторону храма Василия Блаженного — прямо к футбольным воротам, которые охраняет чернокожий вратарь в зеленой майке. «Сим-ба! Сим-ба!» — скандируют болельщики, и двухметровый Симба растягивается на траве, в последний момент успев отбить мяч в падении не хуже самого Игоря Акинфеева. Мяч улетает на другую сторону поля; где-то в районе Мавзолея его перехватывает девушка в красной футболке.
— C`m on, reds! You can do it! — Судья подбадривает команду красных, до конца тайма осталось 50 секунд. Но забить им так и не удается. «Мы не профессиональные игроки!» — разводя руками, со смехом оправдывается девушка перед своей подругой, которая фотографирует игру из-за барьера.
Объявлен перерыв; игроки из Афганистана, Сирии, Камеруна, Кот-д’Ивуара, Зимбабве, России обнимаются и меняются майками, формируя новые составы двух товарищеских команд: «Refugee United» и «Refugee Nation».
В «Парке футбола» на Красной площади успели поиграть с мячом множество знаменитостей и почетных гостей — от президента России Владимира Путина до главы FIFA Джанни Инфантино. Но во вторник, 3 июля, на поле вышли никому не известные беженцы. Турнир был организован двумя НКО — российским «Гражданским содействием», которое помогает мигрантам, и международной FARE-net, выступающей против притеснения меньшинств. «Смысл этой акции понятен каждому, в любой точке планеты,— под крики болельщиков рассказывает “Ъ” Павел Клименко, сотрудник отдела восточноевропейского развития FARE-net.— Люди, которые в обычной жизни невидимы, играют на Красной площади!»
В FARE-net считают, что футбол, «объединяющий всех на планете»,— лучшее средство для интеграции в общество различного рода меньшинств.
НКО регулярно проводит такие акции — например, в 2015 году в одном из московских парков организовали футбольный матч для девушек-мусульманок. В другой раз жители стран Северной Африки пришли погонять мяч с учащимися провинциального колледжа — «уличными хулиганами, которые никогда не видели чернокожих», смеется Павел. Но на Красную площадь пробиться удалось впервые — помог чемпионат. «Мы попросили ребят из FIFA поручиться за нас, и, в принципе, проблем особо не возникло»,— говорит господин Клименко.
Кроме беженцев, поиграть в футбол пришли российские ЛГБТ-активистки. Несколько приезжих болельщиков, заинтересовавшись необычной игрой, тоже попросились выйти на поле — в итоге получился настоящий международный турнир с участием «легионеров» из Бразилии, Португалии и Аргентины. Один профессиональный игрок на матче все-таки был — бывший капитан сборной России, инспектор Российского футбольного союза по борьбе с расизмом и дискриминацией Алексей Смертин. «Любая инициатива, исходящая от FIFA и FARE, всегда поддерживается нами. И этот турнир очень важен»,— говорит он в перерыве журналистам.
«Я желаю победы всем, и я знаю, что все победят. Победит мир, победит дружба,— напутствует игроков председатель “Гражданского содействия” Светлана Ганнушкина.— И Россия будет — как вот сегодня, во время чемпионата,— доброжелательной и дружной страной. Где люди будут получать убежище, если в этом нуждаются, а наши граждане будут их в этом поддерживать и помогать. Будем болеть за добрую, гостеприимную, счастливую Россию и за счастливый и доброжелательный мир!»
Турнир на Красной площади проходил под девизом «Refugees welcome», «Добро пожаловать, беженцы». Но пока эти слова остаются лишь пожеланием, рассказывает Светлана Ганнушкина, наблюдая за игрой. Получить убежище в России практически невозможно — сейчас только 592 человека имеют такой статус. Остальным, в лучшем случае, достается временный документ соискателя убежища. На родину этим людям путь закрыт из-за войны, политических преследований или тяжелой экономической ситуации. И когда временный статус истекает, многие вынуждены оставаться в России, но уже нелегалами. Так, Россия предоставила постоянное убежище лишь двум гражданам Сирии, еще 1047 сирийцев смогли получить временный статус. По оценкам правозащитников, которые постоянно общаются с мигрантами, сейчас в России нелегально проживает не менее 5 тыс. сирийцев, бежавших от войны. Но на прошлой неделе Верховный суд РФ постановил, что в Сирии идет не военное противостояние, а контртеррористическая операция — поэтому даже временное убежище получить теперь будет гораздо сложнее. «Мы не Европа, у нас все-таки многонациональная 140-миллионная страна, огромные территории. Понятно, что от принятия нескольких тысяч беженцев ситуация в стране никак не изменилась бы»,— говорит Светлана Ганнушкина.
Мячи регулярно залетали в сетку, но итоговый счет подводить не стали — победили мир и дружба. После игры расходиться не хотелось, поэтому участники турнира решили вместе посмотреть матч Швеция—Швейцария в офисе FARE. По дороге игроки рассказывают корреспонденту “Ъ” свои истории. Семья Усамы уехала из Сирии в самый разгар войны, и вот уже пять лет он с родственниками живет в России.
«Самая большая проблема — что мы до сих пор без документов, у нас временный статус. Работать легально нельзя, жилья легального нет, безопасности нет»,— на приличном русском языке говорит он.
«Все жалобы сделали — в суд, потом в верхний суд. К сожалению, все отказ получили. Когда только приехал, после войны нормально было, сейчас с каждым днем все хуже и хуже. Хотим что-нибудь делать здесь — но не можем, мы никому не нужны». Вратарю Симбе 25 лет, он приехал с отцом и сестрой из Зимбабве четыре года назад. В России работает сборщиком мебели — неофициально, конечно. «Честно говоря, здесь когда лучше, когда хуже. Больше хуже, конечно»,— говорит он.
Молодой беженец из Афганистана не называет имени и просит не снимать его лицо. Свою историю он рассказывает с помощью соотечественника-переводчика. «К ним в дом попала бомба, родители погибли, и он один остался сиротой, маленьким еще. Один полевой командир похитил его в рабство и заставлял, ну, развлекать»,— худой молодой человек говорит быстро, его старший товарищ переводит медленнее, подбирая русские слова. «Его спас дядя, который имел контакт с талибами. Потом его отдали какому-то человеку, который вывозил беженцев в Иран. Там получил статус беженца»,— на этом месте молодой афганец достает документы на фарси — желтую карточку, прямо как в футболе. Под датой предоставления убежища стоит год рождения — 1992. «Вот, у него они до сих пор сохранились. Он жил там легально, но работать мог только на стройке, просто за еду. Там, говорит, никуда не мог ходить, потому что афганцев там не любят, угрожают, оскорбляют. Из-за угроз и работы без оплаты он решил уехать из Ирана куда-нибудь дальше, чтобы устроить свою жизнь». Ему помогли с визой, он уехал в Дубай, прожил там пять лет. «Еле-еле концы с концами сводил, на еду еле-еле хватало денег, на лечение не хватало,— переводчик рассказывает эмоциональнее, чем нервничающий юноша.— И там какой-то афганец тоже работал, и он сказал: “За тебя никто не стоит, никто не защищает, поэтому тебя как раба используют. Лучше отсюда беги туда, где сможешь устроить свою жизнь. Ты кого-нибудь знаешь в России, в Москве?” И вот он здесь, но здесь постоянная проблема с документами и со всем прочим. Сейчас работает у земляка в гараже и учит русский. Читать немного может, а разговаривать — еще нет».
Рассказ афганца для “Ъ” переводил 50-летний Фаим. Он сам бежал из воюющего Афганистана еще в СССР, живет здесь уже больше 30 лет. Инженер по образованию, он сменил множество профессий — даже работал радиоведущим. Но получить гражданство так и не смог.
«Я 15 лет в метро с дипломом ходил, чтобы хоть какая-то “корочка” для милиции была»,— смеется он.
Когда все истории рассказаны и пицца съедена, сотрудники FARE вместе с беженцами убирают картонные коробки, а потом рассаживаются на стульях перед белым экраном. Гасят свет, и включают проектор: черные силуэты закрывают часть игрового поля матча Швейцария—Швеция. В задней части комнаты кто-то наспех доигрывает партию в кикер — заглушая гимны двух стран, оттуда доносятся звонкие удары металлического мячика об ноги игрушечных футболистов.