В Москве и Вашингтоне идет интенсивная подготовка к российско-американскому саммиту. Как сообщил телеканал CNN, Дональд Трамп в начале встречи в финской столице намерен поговорить с Владимиром Путиным один на один. Обозреватель ИД «Коммерсантъ» Максим Юсин задумался о том, какие договоренности могли бы заключить российский и американский президенты и что может этому помешать.
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ
После визита в Москву советника президента США по национальной безопасности Джона Болтона сразу в нескольких СМИ появились утечки, суть которых сводится к следующему: Вашингтон будет стремиться к тому, чтобы по итогам российско-американского саммита в Хельсинки заключить с Москвой некое соглашение по Сирии.
С точки зрения внутриполитических интересов Дональда Трампа такое желание понятно: перед важнейшими выборами в Конгресс президенту необходим крупный внешнеполитический успех, каким могла бы стать договоренность с Владимиром Путиным, касающаяся одного из самых запущенных и самых запутанных конфликтов на Ближнем Востоке, в который, к тому же, Америка непосредственно вовлечена. Такую договоренность можно было бы представить избирателям как еще одно выполнение Дональдом Трампом своих предвыборных обещаний. Ведь идя в Белый дом, он говорил и о необходимости уменьшения военного присутствия США в горячих точках, и о возможности найти общий язык с Владимиром Путиным. Москву такая постановка вопроса теоретически тоже устраивает: почему бы не договориться с американцами по Сирии, тем самым снизив градус противостояния великих держав, которое совсем недавно, во время ударов США по силам Башара Асада, едва не привело к прямому военному столкновению россиян и американцев.
Но на практике все может оказаться гораздо сложнее, чем в теории. Масштабное, детализированное соглашение по Сирии, которое устроило бы Вашингтон, неизбежно будет касаться роли в этой стране Тегерана. Именно Иран в администрации Дональда Трампа считают главной угрозой, главным потенциальным противником на Ближнем Востоке. Поэтому цель Вашингтона — с помощью Москвы минимизировать его влияние в Сирии. Например, добиться того, чтобы в контролируемых оппозицией районах на юге страны, которые сейчас при содействии россиян отвоевывает правительственная армия, в будущем не появились ни иранские военные объекты, ни базы лояльной Тегерану ливанской шиитской группировки «Хезболла». Это, к слову, полностью соответствует и позиции Израиля — ключевого союзника США в регионе, с которым и Москва при Владимире Путине поддерживает тесные отношения.
Вот только нет никакой уверенности, что с такой постановкой вопроса согласится Тегеран. Для иранских аятолл Сирия — арена глобального, тысячелетнего шиитско-суннитского противостояния. И в рамках этого противостояния она — ключевое звено выстраиваемой иранцами «шиитской оси» Тегеран—Багдад—Дамаск—Бейрут. И даже если предположить, что Москва и Вашингтон за спиной Тегерана договорятся о чем-то глобальном в Сирии, у иранцев останутся свои цели и свои методы их достижения. К тому же, Иран имеет значительное влияние на сирийское руководство: в военной и политической элите страны людей, связанных с Тегераном, ничуть не меньше (а, возможно, и больше), чем тех, кто ориентируется на Москву. Стало быть, у иранцев всегда останется возможность обеспечить продвижение своих интересов — в том числе в ущерб российско-американским договоренностям.
Нельзя исключать того, что в зонах, которые Москва пообещала сохранить свободными от присутствия «Хезболлы» и других иранских сателлитов, их военные структуры в какой-то момент все-таки появятся. И это станет колоссальным ударом по имиджу российского президента в глазах президента американского. Дональд Трамп может сделать вывод, что Владимир Путин не способен держать данное слово, обеспечить соблюдение взятых на себя обязательств. Трамп не станет вникать в хитросплетения сирийской политики. Эти детали и нюансы — не для него. Для него важен результат: Россия допустила появление боевиков «Хезболлы» вблизи границы с Израилем.
Таким образом, российско-американское соглашение по Сирии может из тактической победы превратиться в стратегическое поражение Москвы. Наверняка в процессе подготовки саммита этот момент учитывается. И задача российских переговорщиков, видимо, сводится к тому, чтобы договоренности на эту тему были как можно менее конкретными, как можно более обтекаемыми. Удастся ли этого добиться, мы узнаем уже через две недели.