премьера кино
На московские экраны выходит психотерапевтическая драма "Миля лунного света" (Moonlight Mile) — о том, как не падать духом, если вашу невесту застрелили за три дня до свадьбы. Герою картины удается в кратчайшие сроки убедить себя, что если бы он женился на покойной, ничего хорошего из этого все равно бы не вышло. Крепости его нервной системы завидует ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА.Золотое правило "жизнь продолжается" режиссер "Мили..." Бред Силберлинг усвоил на собственном печальном опыте: в 1989 году его любимую девушку, 21-летнюю актрису Ребекку Шеффер, застрелил сумасшедший поклонник. На этой почве Силберлинг тесно сблизился с родителями Ребекки, а теперь попытался воспроизвести на экране странные отношения, когда лишившиеся дочери родители пытаются сделать из ее жениха нечто вроде приемного сына-заместителя.
Лирического героя этой полуавтобиографической истории играет молодой артист Джейк Гилленхал, оказавшийся вполне достойным партнером для Дастина Хоффмана и Сюзан Сарандон в роли безутешных родителей. В безутешность их поверить действительно можно, поскольку она не связана с традиционными проявлениями скорби на экране и в жизни. Как раз неизбежная фальшь таких проявлений и является одной из тем "Мили...", наполненной соболезнующими знакомыми и родственниками, которые ляпают бестактности и глупости просто от растерянности, от непонимания, как себя вести перед лицом заставшей их врасплох смерти, а не со зла. Наверняка ведь самыми добрыми намерениями руководствовалась кинозрительница, сказавшая после просмотра "Мили..." маме Ребекки Шеффер: "Мне так понятны ваши чувства. У меня тоже на той неделе умерла собака".
В "Миле лунного света" хватает аналогичных почерпнутых из жизни наблюдений за бессознательной человеческой черствостью. Как, например, подружки покойной приезжают пошарить по ее шкафам в поисках вещей, которые ей больше не понадобятся, и, рассматривая, как на рынке, ее платья, не забывают вставить дежурное причитание: "Как посмотришь, слезы наворачиваются". Или как прокурорша (Холли Хантер) пытается выяснить у родителей погибшей, достаточно ли их утешит пожизненное заключение убийцы, или все-таки настоящее облегчение принесет только смертная казнь. Родители реагируют язвительно и пытаются отвлечься менее кровожадными способами. Герой Хоффмана, торговец недвижимостью средней руки, вовлекает нового "сына" в осуществление какого-то грандиозного проекта и заказывает новую вывеску "Флосс и сын". Героиня Сарандон, сардоническая писательница, обожающая резать правду-матку, высмеивает сочувствующих лицемеров и с наслаждением бросает в камин подаренные ими книжки с рекомендациями, как перенести утрату.
Все это описано довольно метко и может удовлетворить тех, кто ходит в кино за тяжелыми переживаниями. Для остальных "Миля..." содержит побочный психологический интерес: любопытно наблюдать, как в душе режиссера ведут неравный бой искренность и расчет. Явным элементом расчета выглядит, скажем, то, что действие происходит в начале 70-х. Единственная причина для этого — возможность позаимствовать название фильма у баллады Rolling Stones, а также подстраховаться тогдашними песнями Боба Дилана, Элтона Джона и прочих на случай, если меланхолическое настроение вдруг даст сбой. К тому же можно сгноить во Вьетнаме бойфренда девушки, в которую влюбляется соломенный вдовец.
Добросовестный голливудский ремесленник Бред Силберлинг, на счету которого кассовая мелодрама "Город ангелов" (City of Angels), поначалу пытается и свой новый фильм наполнить эмоциями, которые слишком сложны, чтобы персонажи могли их полностью осмыслить. Актеры в "Миле..." с этой задачей по мере сил справляются. Но к финалу режиссер обесценивает их труд: его терпение лопается, и, устав возиться с психологическими нюансами, он дает волю тупому инстинктивному оптимизму, от которого так героически старался удержаться.
Герой перестает заморачиваться угрызениями совести, не слишком ли быстро он нашел новую возлюбленную взамен погибшей, и на суде над убийцей вдруг сознается, что вообще порвал с невестой незадолго до ее смерти. После такого поворота все вдруг резко выздоравливают от своих неврозов, перестают цепляться за лечебные иллюзии и возвращаются к нормальной жизни. Несостоявшаяся теща преодолевает творческий кризис и хвалит честного зятя: "Ты вставил нам большую клизму правды", после чего садится строчить на машинке список смешных фактов о дочери. Неполучившийся тесть замазывает "сына" на вывеске и избавляется от болезненной мании подбегать к телефону по первому звонку. Парень отклеивает со всех окружающих предметов оставшиеся от покойной бумажки с итальянскими словами, которые она разучивала перед свадебным путешествием в Венецию, и отправляется в другое путешествие с новой девушкой, более подходящей, а главное — живой и здоровой.