О том, как осуществляется взаимодействие России с НАТО в формате "двадцатки", корреспонденту Ъ ИВАНУ Ъ-САФРОНОВУ рассказал заместитель постоянного представителя РФ в НАТО АЛЕКСАНДР КЕЛИН.
— Выносилась ли на обсуждение в формате "двадцатки" иракская проблема?— Мы долго колебались, поднимать ли эту проблему в рамках "двадцатки". Скажу честно: такая идея была, но мы не стали этого делать. Не все вопросы мы еще готовы обсуждать с НАТО. Тем более когда здесь идет такой раздрай, в который мы не вмешиваемся. Спор ведь не о том, можно ли начинать планировать действия для защиты Турции. Я уверен, что это планирование уже завершилось. Отправить ракеты Patriot или самолеты AWACS — дело нескольких дней. Спор идет о различных подходах. Может ли одна страна, даже такая, как США, действовать сама по себе, независимо от НАТО и ООН? Сейчас три страны — Германия, Франция и Бельгия — считают, что так быть не должно.
— А неофициальные обсуждения этой проблемы были?
— В течение многих лет в НАТО сложилась система, когда официальным заседаниям предшествует согласование позиций, которое происходит в кулуарах. Безусловно, на неофициальном уровне вопрос Ирака обсуждался. А вот когда представители стран входят в зал заседаний, они излагают только официальную позицию своей страны. После этого быстро зачитывается принятое решение. Действуют по принципу: промолчал — значит, согласен. Скажу честно: так работать тяжело.
— Как вообще строится сейчас взаимодействие России с НАТО в формате "двадцатки"?
— Это взаимодействие осуществляется почти в 20 рабочих группах. Каждая группа имеет свой конкретный план, над выполнением которого и работает. При этом перед ней поставлены жесткие временные рамки для осуществления той или иной задачи. Например, на первом этапе группа, которая занимается противоракетной обороной театра военных действий, в течение 60 дней должна разработать концепцию ПРО. А итогом должны будут стать совместные учения Россия--НАТО.
— Это будут первые подобные учения?
— Нет. Первые уже прошли под Ногинском в прошлом году. Они проводились по линии МЧС. Безусловно, мы относим их к одному из наших достижений, хотя их организация и была для нас затратной.
— Над чем еще идет работа?
— Мы приступили к совместной работе по так называемым "новым вызовам". Это борьба с терроризмом, урегулирование кризисов и конфликтов, миротворческие операции, нераспространение оружия массового уничтожения. К примеру, министр обороны РФ Сергей Иванов и генсек НАТО Джордж Робертсон подписали соглашение по спасению экипажей подлодок, терпящих бедствие. В НАТО работают иначе, чем в некоторых других международных организациях, где принимаются лишь резолюции. Здесь помимо решения вырабатывается и механизм его реализации. Причем уже много лет.
— Неужели все так безоблачно и нет никаких противоречий?
— Конечно же, разногласия и противоречия имеются. Достаточно серьезные, причем по целому ряду вопросов. Прежде всего это вопросы, связанные с ядерным оружием, различные подходы к расширению НАТО. НАТО — это крупнейшая в мире военная машина, нацеленная на защиту своих членов, своих территорий. Россия же не член НАТО и смотрит на происходящее со стороны. Мы больше, чем партнеры, но еще не союзники. В начале 90-х годов мы попытались перешагнуть через эти противоречия, объявив себя союзниками Запада, но из этого ничего не получилось. Потом мы поняли, что предстоит пройти долгий этап выстраивания партнерских взаимоотношений. Например, добиться совместимости между вооруженными силами России и НАТО. Ведь сейчас у России и НАТО совершенно разные системы планирования, различные стандарты. Сколько это займет времени, я не знаю, но мы будем целеустремленно продвигаться по этому пути.