Ради успеха крупных спортивных состязаний политики готовы на все. Пример тому — история мюнхенской Олимпиады 1972 года. О том, как в разгар холодной войны Москва и Бонн преодолели самые болезненные разногласия и обо всем договорились, для "Д" рассказывает Леонид Млечин.
Фото: Александр Катков и Юрий Моргулис /ТАСС
Фото: Коммерсантъ / Алексей Куденко / купить фото
Об Играх в Мюнхене напомнил недавно вышедший на экраны художественный фильм "Движение вверх" о волнующем поединке советских и американских баскетболистов. Но неизвестными остаются драматические события, разворачивавшиеся за кулисами той Олимпиады. Спорт важнее политики, или, точнее, большой спорт и есть большая политика — об этом свидетельствуют рассекреченные документы ЦК КПСС.
Летняя Олимпиада 1972 года имела огромное значение для Федеративной Республики. Западные немцы надеялись, что Игры в Мюнхене укрепят репутацию ФРГ как демократической и свободной страны, не имеющей ничего общего с нацистским государством. Искренне желали, чтобы в них перестали видеть наследников Гитлера. И ради этого были готовы на многое.
Колбаса и пропаганда
В ту пору еще существовали две Германии, не признававшие друг друга. Выбор Мюнхена на роль столицы летних Олимпийских игр — удар для Восточной Германии. Руководители ГДР любой успех Западной Германии воспринимали как личную неудачу. Необходимость соблюдать солидарность с братским социалистическим государством поставила и Советский Союз в трудное положение. ГДР требовала ни в коем случае не голосовать за Мюнхен. Советская делегация в Международном олимпийском комитете оказалась в безвыходной ситуации. Выбирать предстояло между Мадридом и Мюнхеном.
В Испании еще правил каудильо Франко. Советский Союз не имел дипломатических отношений с Испанией, которая была объектом постоянной критики советской печати. Тем не менее советская делегация получила указание голосовать за Мадрид! Но поскольку во всем мире Испания воспринималась как диктатура, члены МОК, собравшись весной 1966 года в Риме, предпочли Мюнхен.
В Мюнхен отправилась делегация во главе с председателем Комитета по физической культуре и спорту СССР Сергеем Павловым, а с ним — два его подчиненных и высокопоставленный сотрудник КГБ.
До этого Павлов девять лет руководил комсомолом. Организационный талант и обаяние уживались в нем с барством и высокомерием. Рассчитывал на более высокое назначение, но его поставили руководить физкультурой и спортом. Формально почти министерская должность, а на самом деле — опала. Считалось, что Павлов был склонен к политическим играм.
В реальности карьеру Павлова сгубили куда более приземленные причины. Комсомольские чиновники любили и умели отдыхать за казенный счет. Один из соратников по ЦК ВЛКСМ вспоминал, в каких выражениях партийные кураторы отзывались о Павлове: пьяница, развратник, развалил работу... Теперь карьера Павлова целиком и полностью зависела от успехов нашей сборной.
Советские руководители считали Олимпийские игры пропагандистской площадкой, где следовало доказывать все преимущества социализма. Секретариат ЦК КПСС принял секретное постановление об информационно-пропагандистской работе в связи с Играми в Мюнхене.
Наибольшую активность проявляло агентство печати "Новости" (АПН), занятое пропагандистской работой за границей. Председатель АПН Иван Удальцов обратился в ЦК: "Благодаря проведению Игр в ФРГ создаются возможности для широкого освещения завоеваний социализма и советского образа жизни через показ достижений нашего спорта и всей системы физической культуры в нашей стране. Наряду с активной пропагандой решений ХХIV съезда КПСС и 50-летия Советского государства первостепенное значение приобретает разъяснение Программы мира и идей европейской безопасности и сотрудничества".
Но командированных в Мюнхен советских спортивных чиновников интересовали чисто практические вопросы. Компетентные товарищи предупреждали, что будут введены ограничения на ввоз некоторых товаров, прежде всего мяса и колбас. Неприятный сюрприз для советских чиновников, которые, отправляясь в загранкомандировку, запасались копченой колбасой и консервами, дабы не тратить драгоценную валюту на еду.
Но западные немцы были предупредительны и тактичны. Президент оргкомитета ХХ Олимпийских игр в Мюнхене Вилли Дауме, бывший член нацистской партии (партбилет N6098980), старался произвести наилучшее впечатление на советских гостей:
— Два народа после сурового прошлого смогут теперь договориться между собой.
Вилли Дауме заверил Сергея Павлова, что Национальный олимпийский комитет ФРГ поддержит проведение летних Игр 1980 года в Москве. Советский Союз боролся за это право, и каждый голос был важен.
Советскую делегацию интересовало, как будет обеспечена безопасность спортсменов. Террористов не опасались. Беспокоило "повышение активности неонацистских, реваншистских и эмигрантских организаций в Мюнхене", прежде всего эмигрантского Народно-трудового союза (НТС), который считался опасным врагом советской власти.
КГБ бил тревогу: "Во время проведения Олимпийских игр в Мюнхене НТС планирует проведение ряда враждебных акций по отношению к советским спортсменам и туристам. Так, например, НТС примет активное участие в создании так называемого "пресс-бюро", целью которого является распространение антисоветской литературы среди спортсменов стран социалистического лагеря".
Это казалось страшной опасностью. Задача: спасти советских спортсменов! Не допустить, чтобы в их руках оказались изданные на Западе книги и журналы! Неожиданным образом к просьбам советских гостей в Мюнхене отнеслись более чем благожелательно.
Тайная дипломатия Геншера
В 1970 году в ФРГ пришло к власти правительство, сформированное коалицией социал-демократов и свободных демократов. Правительство возглавил социал-демократ Вилли Брандт, известный антифашист и сторонник налаживания отношений с социалистическими странами.
12 августа 1970 года в Москве канцлер ФРГ Вилли Брандт и глава советского правительства Алексей Косыгин подписали договор, в котором признали нерушимость послевоенных границ и договорились решать спорные вопросы только мирным путем.
Послевоенная Европа жила в страхе перед советскими танками. Московский договор успокоил западных европейцев. 25 мая 1972 года в гостиницу, где остановилась советская делегация, приехал министр внутренних дел ФРГ Ханс Дитрих Геншер, чья карьера еще только начиналась. Через два года он займет в правительстве второй по значению пост вице-канцлера и министра иностранных дел.
Его политический стиль — это хитрость, маневр, умение балансировать. Ради встречи с советской делегацией он прилетел из Бонна. Беседуя с Павловым один на один, убеждал советского спортивного министра, что власти ФРГ сделают все для комфортного пребывания гостей из Москвы:
— Мы внимательно следим за действиями врагов Олимпийских игр и гарантируем вам безопасность, хотя положение непростое. Мы принимаем новые меры по борьбе с нежелательными элементами, в том числе увеличиваем аппарат безопасности. Мы получили разрешение на запрет и разгон всевозможных манифестаций и сборищ в период Олимпийских игр.
"Геншер,— докладывал Павлов в ЦК КПСС,— предложил либо через посольство сообщить о людях, которых советская сторона считает опасными на Играх, либо направить в Министерство внутренних дел ФРГ специального компетентного представителя, который будет консультировать немецкую сторону по соответствующим проблемам".
Советские гости внушали западногерманским чиновникам, что "антисоветская клеветническая деятельность радиостанций "Свобода" и "Свободная Европа" несовместима с проведением Олимпиады". Западногерманский министр прислушался к Павлову: "Геншер обещал, что МВД берет на себя обязательство контролировать аккредитацию сотрудников "Свободы" и "Свободной Европы" в качестве корреспондентов".
Ревнивые друзья
Все договоренности с западными немцами держали в секрете от восточных! В ГДР ревниво следили за контактами советских друзей с западными немцами. Одного из руководителей Спорткомитета СССР пригласили в Восточный Берлин. Его приняли руководители двух отделов ЦК Социалистической единой партии Германии — спортивного и внешнеполитической информации.
Восточные немцы предложили атаковать ФРГ за огромные траты на подготовку Олимпиады — это "находит осуждение во многих странах Азии и Африки (Индия, Бангладеш и др.), которые справедливо считают эту помпезность излишней и ненужной в то время, когда их народы голодают".
Идея не нашла отклика у советских руководителей. Они сами надеялись в 1980 году принять Олимпиаду в Москве и не собирались экономить. Советские и восточногерманские чиновники не желали говорить откровенно. И не упускали случая упрекнуть друг друга.
В советское посольство в Берлине приехал президент Спортивно-гимнастического союза ГДР Манфред Эвальд. Главный спортивный функционер ГДР выставил свои претензии: договорились же не устраивать выставки, посвященные мюнхенской Олимпиаде — и вдруг в Москву приезжает обер-бургомистр Мюнхена открывать такую выставку...
"Хотелось бы,— обиженно говорил Эвальд,— чтобы советские товарищи учитывали, что ГДР находится в необыкновенно трудных условиях, поскольку население ГДР имеет возможность получать любую информацию с Запада по телевидению и радио".
Допинг-контроль в свою пользу
Советские вожди требовали от олимпийцев переиграть американцев, руководство ГДР поставило перед своими спортсменами задачу обогнать команду ФРГ.
"Не столь важно, какое место займет ГДР,— объяснял Манфред Эвальд сотрудникам советского посольства,— главное, быть впереди ФРГ".
В Мюнхене команда ГДР обогнала команду ФРГ и заняла третье место. Со временем стало известно, что своими феноменальными успехами восточногерманские спортсмены обязаны спортивным врачам и фармакологам. Москва знала, что в Восточной Германии широко используют допинг. Сергей Павлов докладывал начальству, что представитель ГДР "высказал предложение о выработке "секретной договоренности" по защите интересов спортсменов СССР и ГДР". Восточные немцы предлагали делать допинг-контроль у них в лаборатории, причем бесплатно. Павлов пояснил, почему предложение отвергнуто: в Спорткомитете не доверяли восточногерманским товарищам по совместной борьбе за идеалы социализма: "Они стремятся получить право осуществлять допинг-контроль едва ли не на всех международных соревнованиях. Однако настораживает то обстоятельство, что при проведении анализов наличие запрещенных препаратов выявляется исключительно у спортсменов социалистических стран, материалы на которых немедленно передаются в международные федерации... По мнению экспертов, это устранение сильных конкурентов спортсменкам ГДР".
Золото к юбилею
Олимпийские игры, казалось, доказывали, что спорт выше политических барьеров. В Мюнхене зрители равно восторгались успехами советского спортсмена Валерия Борзова и американца Марка Спитца. Американцы и европейцы с волнением и симпатией смотрели на то, как, упав с брусьев, Ольга Корбут расплакалась на глазах у всего мира. А когда она в последний день состязаний закончила свое триумфальное выступление, зал взревел от восторга, и судьи дали ей максимальные десять очков.
— Я не верю своим глазам! — говорил в прямом эфире потрясенный американский комментатор.— Дайте ей одиннадцать очков!
Абсолютная чемпионка игр — Людмила Турищева, но любимицей была юная Ольга Корбут. Публика оценила ее эмоциональность и непосредственность. Ольга Корбут станет четырехкратной олимпийской чемпионкой. В конце 1980-х она уедет в Америку, где расскажет, что тренеры использовали гимнасток как секс-рабынь и Мюнхен был для нее сплошным кошмаром...
В Мюнхене сборная Соединенных Штатов по баскетболу впервые проиграла. Борьба была невероятно острой. За три секунды до окончания американцы опережали советскую команду на одно очко. И все-таки наши баскетболисты смогли отыграть выйти вперед.
Руководитель советской делегации Сергей Павлов торжествующе говорил:
— В 10 видах спорта наши спортсмены показали наилучшие результаты и еще в 15 видах были впереди американцев.
Спорткомитет рапортовал в ЦК: советская команда вчистую переиграла американскую. Наша сборная увезла 99 медалей: 50 золотых, 27 серебряных и 22 бронзовые. Американцы собрали всего 33 золотые медали.
Руководители советской команды заявили, что 50 золотых медалей — это подарок спортсменов родине по случаю 50-летия образования Советского Союза. Президент Международного олимпийского комитета лорд Килланин съязвил:
— Я не думаю, что, если вы выиграли кучу медалей, это свидетельствует о превосходстве вашего образа жизни...
Эпизод и эпоха
Мюнхенская Олимпиада вошла в историю и подлым террористическим актом. По вине занятых другими делами организаторов палестинские боевики беспрепятственно проникли в Олимпийскую деревню и взяли в заложники израильскую команду. Неумелая немецкая полиция позволила террористам убить 11 человек.
Трагедия разыгрывалась на глазах всего мира. Вилли Дауме, президент оргкомитета Олимпиады, хотел прекратить соревнования. Потрясенный случившимся, повторял, что его любимое детище, Игры, мертво. Но руководители Международного олимпийского комитета убедили немецких чиновников, что в их собственных интересах продолжить Игры, иначе в памяти останутся лишь тела убитых палестинцами израильских спортсменов.
— Игры должны продолжаться,— объявил президент МОК Эйвери Брэндедж на церемонии в память о погибших, которая проходила на олимпийском стадионе.— Мы объявляем сегодня день поминовения и продолжим соревнования.
Толпа радостно зааплодировала.
Один из присутствовавших на стадионе горько заметил:
— Эти люди пришли не для того, чтобы почтить память убитых. Они пришли, чтобы узнать, продолжатся ли Игры.
Эйвери Брэндедж стал членом Международного олимпийского комитета в 1936 году на Олимпиаде в Берлине — в немалой степени потому, что резко возражал против идеи антифашистов бойкотировать Игры в столице нацистской Германии.
Советская делегация отсутствовала на траурной церемонии, где собрались 70 тыс. человек. Советских спортсменов, журналистов, туристов строго предупредили: на митинг не ходить!