заместитель гендиректора Агентства по реструктуризации кредитных организаций
"Банки не могут быть восстановлены в процессе банкротства"
— Во внесенном в Госдуму законопроекте ЦБ предусмотрено, что АРКО станет единственным ликвидатором банков-банкротов, имеющих частные вклады. Означает ли это, что авторы не делают различия между процедурами банкротства и ликвидации?
— Ликвидация — это просто более общее понятие по отношению к банкротству. Банкротство — специальная процедура ликвидации, когда имущества у должника не хватает для того, чтобы рассчитаться с кредиторами. И для банков принудительная ликвидация и банкротство — понятия достаточно близкие. Для них принудительная ликвидация начинается после отзыва лицензии. В 99% случаев она обязательно перейдет в банкротство, поскольку все признаки несостоятельности там будут налицо.
— Но можно же провести оздоровление этого обанкротившегося банка, а не ликвидировать его...
— Отличие банков от предприятий заключается в том, что банки уже не могут быть восстановлены в процессе банкротства. Банковский бизнес строится на доверии и основан на деньгах клиентов. Если банку доверяют, и потенциальные клиенты видят или думают, что он надежный, то этого становится достаточно для того, чтобы обеспечить ликвидность банка. У него открывают счета, к нему приносят вклады. Но если только начинает мелькать мысль о том, что у этого банка появились проблемы, сразу же начинается отток средств. А вот в состоянии, когда банк уже закрыт, вернуть доверие к нему практически невозможно. Нужны титанические усилия, в том числе финансовые и организационные. Но даже это в конечном итоге не будет оправдывать затраченных средств. В случае промышленного предприятия у него есть недвижимость, оборудование, технологические линии. В это все можно вдохнуть новую жизнь. В банк такую новую жизнь вдохнуть практически невозможно.
— А как же такие стратегии как, например, создание бридж-банков?
— Модель бридж-банка — это по существу своеобразная форма ликвидации основного банка. Это лишь продажа или передача живого бизнеса в надежные руки. Бридж-банк имеет ограниченный срок существования, в него переводятся обязательства и часть активов для того, чтобы повысить привлекательность сделки для инвестора. Но от первоначального банка остаются плохие активы. Их "дочищают", и, например, американская Federal Deposit Insurance Corporation (FDIC) может доплачивать премию покупателю за то, что он купил брижд-банк. В принципе, в России есть похожая модель продажи предприятия. Но у нас нельзя вместе с имуществом передавать обязательства — для этого нужно согласие кредиторов, поэтому такая модель у нас не работает.
— Ведет ли формирование законодательной базы по предлагаемому образцу к тому, что АРКО будет подобием FDIC?
— Не знаю. Но в технологии заботы об интересах своих граждан у них есть чему учиться. Например, если мы говорим о страховании вкладов, то было бы логично и рационально, чтобы эта организация осуществляла и ликвидацию того банка, в отношении которого она производит выплаты. Американская модель работает именно так и никакой дополнительной нагрузки на общество при этом не создает. Эти функции можно разорвать. Но жизнь устроена так, что на самом деле это две половинки одного яблока. Во многих странах, когда вводилась система гарантирования вкладов, действительно, возникали сложности. И часто проблема заключалась в том, что гарантирование рассматривалось отдельно от ликвидаторства. То есть создавалась организация, которая аккумулировала средства и выплачивала их. Но задача еще стоит так, чтобы средства для выплат всегда были в наличии и без участия бюджета. А сделать это можно только за счет их быстрого возврата при ликвидации банка. Когда разрываются функции, возникает и вопрос возвратности. Потому что, в принципе, ликвидатор как частное лицо рассматривает банкротство как свой бизнес. Он получает от этого деньги, например, вознаграждение. И чем дольше он ведет процедуры банкротства, тем дольше и больше он получает. И он не заинтересован в том, чтобы это все быстро кончалось.
— Сохранится ли система обжалования действий ликвидатора?
— Да. Более того, она усиливается. Необходимо, чтобы общество знало, что вся деятельность ликвидатора открытая, в том числе по любой сделке о продаже имущества, и что любой кредитор может ознакомиться с этой информацией. Это должно быть сделано для того, чтобы кредиторы видели, что ликвидатор действует в их интересах.
— Может ли возникнуть в России проблема моральных рисков, когда менеджмент банка, зная, что вклады застрахованы, начинает вкладывать деньги в высокорисковые проекты с целью получения высокого дохода по ним?
— С точки зрения банкира я не вижу причин для проведения более рисковой политики, если часть вкладов застрахована. Вместо вкладчиков все равно придет другой кредитор в лице государства. И если государство будет "страшнее", чем вкладчики, то оснований для выдумывания проблемы моральных рисков будет еще меньше.
Интервью взяла ВАРВАРА Ъ-ВАСИЛЬЕВА