— Всех партнеров и спонсоров вы называете друзьями Третьяковской галереи.
— Да, друзья — это и участники наших индивидуальных программ, они покупают абонементы на год, которые стоят от 2 тыс. до 100 тыс. руб., и участники корпоративных программ. Они тоже приобретают годовые абонементы, но уже для компаний. Стоят они от 600 тыс. до 6 млн руб. Деньги от этих программ лояльности идут на нашу деятельность, выставки и так далее. Кроме того, наши друзья — это спонсоры и меценаты. Ими могут стать и частные лица, и компании. Спонсоры поддерживают тот или иной проект по спонсорскому договору, который предполагает отдачу в виде рекламы, упоминаний. Общение со спонсорами мы обычно начинаем с того, что рассказываем им о наших текущих проектах. У нас есть чуть ли не еженедельно обновляемая программа — такая книжка, в которой перечислено все, на что мы сейчас ищем деньги. Это могут быть не только выставки, но и реставрационные проекты, закупки, издательская деятельность. Но чаще всего в компаниях заранее знают, какие проекты им интересны, это зависит от профиля деятельности. Кто-то предпочитает образовательные программы, кто-то — громкие выставки, кто-то хочет вступить в корпоративную программу и использовать набор предоставляемых нами услуг — лекций, частных экскурсий — для своих сотрудников. Или для своих партнеров или клиентов. Например, в сегменте Private Banking наличие нашей корпоративной программы уже стало правилом хорошего тона.
— Есть ли у вас стандартные спонсорские пакеты?
— Нам часто задают этот вопрос. Нет, стандартных спонсорских пакетов у нас нет. Каждый проект уникален, со своим бюджетом, обязательствами, территорией.
— Вот, например, в ваших планах есть проект на 13 млн руб. Какие варианты у компании, которая хотела бы стать его спонсором?
— Она может стать полным или частичным спонсором. Давайте рассмотрим более крупный проект — выставку Михаила Ларионова. У нее уже есть ряд спонсоров, и мы всегда их указываем, чтобы новая компания, которая хочет участвовать, о них знала. Разумеется, мы также указываем собранную сумму и сумму, которую осталось найти.
— Наш генеральный спонсор — банк ВТБ — часто выбирает масштабные проекты. Именно благодаря крупным спонсорам мы можем их осуществить. Крупные спонсоры нередко обеспечивают масштабные проекты целиком плюс готовы покрыть дополнительные расходы, например реставрационные работы.
— А меценаты?
— Они есть, но нередко хотят остаться неизвестными. И некоторые из них вносят больший вклад, чем иные корпорации.
— Какие у Третьяковской галереи требования к спонсорам? Какие деньги вы не примете?
— Чаще всего новый спонсор появляется по рекомендации: от друга Третьяковской галереи, членов попечительского совета. Это уже отбор. Конечно, любую новую компанию мы, насколько возможно, проверяем. Четкого регламента соответствия у нас нет, но есть понимание того, кого мы хотим видеть среди наших партнеров. Если говорить о прямых конкурентах, то ограничений у нас не существует — все проекты очень разные, мы можем развести такие компании. Мы вообще иначе относимся к конкуренции. Нам часто говорят, что мы с Пушкинским музеем конкуренты. Но это не так, к нам ходят одни и те же люди, мы должны сотрудничать. Сейчас, например, мы запустили кросс-мероприятия с Пушкинским музеем для членов нашей программы «Друзья Третьяковской галереи». В мае мы начинаем сотрудничество с музеем «Гараж».
— Есть ли среди проектов, на которые вы сейчас ищете финансирование, главные?
— Это всегда крупные выставочные проекты. Сейчас — выставки 2018–2019 годов: Михаила Ларионова, Василия Поленова. Очень важны исследовательские проекты, которые, к сожалению, не всегда понятны спонсорам. От них нет такой PR-отдачи, как от выставок, они не такие громкие, интересны скорее научному миру, а не широкой публике, но они очень важны для жизни и развития музея. Они часто дорогостоящие, как и реставрация, строительство. Сейчас среди наших задач — реконструкция Музея Голубкиной, реконструкция дома Корина. Деньги на реконструкцию мы уже нашли, сейчас ищем на экспозицию. Мы создаем новые музеи — например, дом Павла и Сергея Третьяковых в Голутвине, через пару лет там будет новый музей, созданный на частные средства. Дом Рябушинского рядом также реконструируется за счет частных средств.
— Фонд галереи появился больше десяти лет назад. Как за это время изменилось отношение людей к спонсорству, меценатству, музейным программам лояльности?
— Я думаю, что доверие к культурной институции — это прежде всего доверие к ее первому лицу, и для галереи многое изменилось с приходом Зельфиры Трегуловой. Я ни в коей мере не умаляю заслуг предыдущего руководства, но в последние годы доля участия спонсоров и меценатов в наших проектах значительно увеличилась. Я это связываю и с резонансными проектами последнего времени — той же нашей стройкой века, и с тем, что мы стали более гибкими. К сожалению, пока в этом отношении отстают регионы. Им почему-то до сих пор кажется стыдным зарабатывать, они нередко занимают позицию просящего, не понимая, что это взаимовыгодное сотрудничество, кроме того, там другая субординация, нет налаженных связей с компаниями, только на уровне первых лиц. Конечно, есть и исключения. Пермь, Красноярск, например, очень хорошо развиваются. Проблема часто в неправильном предложении. Деньги есть всегда. Нужно предлагать то, что интересно.
— О каких цифрах мы говорим? Главные спонсоры приносят миллионы, десятки миллионов в год?
— Несколько главных спонсоров — это десятки и даже сотни миллионов. Нельзя забывать и о дарителях. Так, прошлый год ознаменован поступлением собрания Владимира Некрасова, благодаря переданной им коллекции мы сделали отдельный зал Гелия Коржева.
— Это очень крупные суммы. У нас есть произведения, купленные на деньги частных жертвователей. Для сравнения: на бюджетные средства в прошлом году была приобретена одна работа, на спонсорские деньги и пожертвования — более 1,9 тыс. музейных предметов. И надо понимать, что нам очень сложно что-либо подарить. У нас есть экспертно-фондово-закупочная комиссия, которая обсуждает каждую работу, которая нужна галерее. И только из этого списка нам можно что-либо подарить. Вообще, наши спонсоры и наши дарители обычно очень вовлечены в жизнь музея. Просто дать денег и отойти в сторону — с Третьяковкой это не работает. Программу «Меценаты и дарители» мы начали в 2017 году, но мы и представить не могли, что она будет так успешна. Видимо, сейчас наступил период зрелости: домой все всё себе уже купили, в галеристов наигрались, и теперь крупным коллекционерам хочется, чтобы работы изучались, сохранялись и выставлялись и сохранялись. Многие, например, начали расставаться со своими собраниями.
— Какой из реставрационных проектов последнего времени вам кажется особенно важным?
— Работа Врубеля, которая была в 1995 году украдена из музея Еревана в 1905 году и найдена потом разорванной. Наша реставратор Инна Соловова восстановила эту работу.
— Давайте вернемся к программе «Друзья Третьяковской галереи» для частных лиц. Что предусматривает программа лояльности?
— Есть очень разные пакеты. 2 тыс. руб.— это льготная карта для молодежи и людей старше 60 лет, 10 тыс.— семейная карта, карты 25 тыс., 50 тыс., 100 тыс. руб.— привилегированные, они позволяют приводить друзей, участвовать в закрытых мероприятиях, кураторских экскурсиях. Для друзей мы сейчас устраиваем первую поездку — в Узбекистан по местам Верещагина. Пока обладателей карт у нас относительно немного — мы работаем только с августа прошлого года, совсем недавно мы поздравили нашего тысячного друга. Мы вообще ценим дружбу. Даже для тех, у кого карты за 2 тыс. руб., подразумевающие только проход без очереди, мы стараемся сделать больше: устроить мастер-классы, пригласить на кураторские экскурсии. Мы надеемся, что в ближайшие несколько лет мы поменяем пропорцию: людей с картами будет больше, чем случайно зашедших в музей. Поймите, в советское время было немало хороших программ, но все они были обезличены, сейчас, где-то с 2000-х, возвращается частное меценатство. От обезличенного мы возвращаемся к личному. Так, у нас в на Крымском валу появился зал Некрасова, там же формируется зал Костаки, зал Талочкина — коллекционеров, которые еще в советское время подарили свои коллекции Третьяковской галерее. Традиции сейчас возрождаются: люди готовы и хотят видеть свое имя, вкладывать в это деньги. Это другое сознание и отношение к материальным ценностям. Представляете, например, ребенок придет в музей, увидит работу, и она изменит всю его жизнь. Возможно, именно вы помогли этому случиться. Вот в чем смысл спонсорства и меценатства.