Сэр Эндрю Вуд — известный политик, в 1995-2000 годах посол Великобритании в России, ныне советник британского правительства по вопросам инвестиций в России. Его знают в бизнес-сообществе, он член совета директоров компании PBN, консультирует по вопросам инвестиций в Россию BP, Uniliver, а теперь стал членом наблюдательного совета российской инвестиционной компании "Ренессанс Капитал", о чем ее пресс-служба сообщила вчера. Самые острые проблемы политики, экономики и России ЭНДРЮ ВУД обсудил в Лондоне с заведующим отделом экономической политики Ъ НИКОЛАЕМ Ъ-ВАРДУЛЕМ.
— Давайте начнем с политики. Главная проблема — Ирак. Вы считаете, что войну уже не остановить, несмотря на то, что, например, недавно в Давосе госсекретарь США Колин Пауэлл, отстаивавший жесткую политику Вашингтона по отношению к Багдаду, остался в меньшинстве?
— Конечно, всегда лучше иметь союзников, чем их не иметь. У европейцев свои тревоги, и позиции у них разные. Есть поддержка США со стороны, например, Великобритании, есть и серьезные возражения. Европейцы, и мы в Британии в том числе, настаиваем на том, чтобы все было сделано через Совет Безопасности ООН. С одной оговоркой: насколько возможно. Давайте не забывать, что бывает и по-другому. Прецедент был создан в Косово, тогда полного согласия со стороны ООН не было, а война была. Конечно, стоит сделать все, чтобы этот прецедент не повторился. Но, с другой стороны, надо быть реалистами: если война начнется, как бы она ни началась, по крайней мере у нас не остается другого выбора, кроме поддержки США.
— Вы советник Тони Блэра. Тони Блэр — ближайший союзник Джорджа Буша, который однозначно собирается на войну. Ответьте: когда начнется война?
— Я не советник Тони Блэра по Ираку. Если я и даю советы правительству, то скорее по инвестициям или по России. Я не знаю, когда начнется война, и, строго говоря, никто этого точно не знает. Но если вы настаиваете на своем вопросе, могу привести пример. В сентябре 1990 года я был вторым лицом в британском посольстве в Вашингтоне, и когда меня спросили, когда начнется "Буря в пустыне" (первая война в Ираке.—Ъ), я сказал: "В январе". Прогноз сбылся. Теперь я располагаю куда меньшей информацией, но очевидно, что развязка приближается. Нужен или решительный шаг со стороны Ирака...
— Вы имеете в виду удаление Хусейна из Ирака?
— Например. Или силовое решение.
— Когда оно может наступить?
— Повторяю, я этого не знаю, но предположу, что не раньше начала марта.
— Владимир Путин, выступая 28 января в Киеве, дал понять, что Москва может пересмотреть свою официальную позицию по Ираку. Но если война будет, то для разных стран закончится она по-разному. США получат возможность контролировать нефтяной рынок, и цены на нефть упадут. Европейцам придется смириться с тем, что США станут еще сильнее, но низкие цены на нефть могут их несколько утешить. Россия же только проиграет. Вы согласны с таким раскладом?
— Давайте начнем со стратегии. Цены на нефть упадут в любом случае, часть нынешних рекордно высоких цен — это ожидание рынком войны, так что цены упадут, даже если войны не будет. Такова экономическая сторона, из этого и надо строить политику. Так, чтобы не проиграть и политически.
Я не уверен, что после войны вся иракская нефть окажется в руках американцев. В этом вопросе слишком много неизвестных. Возможно, иракцы уничтожат значительную часть месторождений; не ясно, что будет в Ираке после войны, кто и на каких условиях будет там добывать нефть.
— Но ведь в войне победят американцы. И они могут сделать все для того, чтобы нефтяные компании, которые так или иначе присутствовали в Ираке при Хусейне, уступили свое место американским компаниям. Это относится и к российской компании ЛУКОЙЛ, и к французской Total, разве не так?
— Слишком просто. Если бы Россия или Франция поддерживали Хусейна, то вы были бы правы. Но все зависит, в частности, от того, как Россия, например, сегодня просчитает свое будущее. Сделать это в деталях непросто, но в принципе вполне возможно. Россия — важный фактор стабильности в Европе и Центральной Азии, потому что в нестабильности не заинтересован никто. Запад хотел бы, чтобы Россия была частью европейского мира, в который, если хотите, входят и США. Если Россия ответит этим ожиданиям, это и будет ее главным выигрышем. Но одних политических жестов для этого недостаточно. С другой стороны, выигрыши Запада не столь уж очевидны. Война может привести к обострению ситуации на всем Ближнем и Среднем Востоке. Тогда быстрой победоносной кампании может не получиться, и в Ираке придется остаться надолго. Возможно обострение отношений с Саудовской Аравией. Повторяю: никто не знает, какими будут результаты.
— Мы уже упоминали Давос, где, в частности, рисовали разные сценарии войны в Ираке и, соответственно, развития событий на нефтяном рынке, что для России весьма важно. Как, по-вашему, изменятся нефтяные цены?
— Есть много очень разных сценариев. Но, думаю, в среднем цена будет на уровне $20 за баррель.
— В орбиту ваших интересов входят и инвестиции. Помогите разгадать загадку: почему после двух лет правления президента Путина, когда политических рисков в России стало существенно меньше, иностранные инвестиции все равно в Россию не торопятся?
— Я думаю, специальной проблемы иностранных инвестиций в России нет. Инвестиции в России вообще не слишком растут — как внутренние, так и иностранные. Однако есть инвестиционные проекты, реализуемые такими компаниями, как Unilever. Есть не менее крупные западные компании, которые ищут и, я надеюсь, найдут возможности для стратегических инвестиций в Россию. Я имею в виду прежде всего BP и Shell, а они проложат дорогу другим компаниям.
— Если речь идет о нефтяном секторе, то предстоящее снижение цен сделает российские компании сговорчивее?
— Да, будущее во многом зависит от цен на нефть. Но не только. Есть и вопросы по корпоративной политике. Пока заинтересованность российских компаний в привлечении стратегических иностранных инвестиций недостаточна. Но они обречены превратиться в транснациональные компании — это закономерность рынка, им придется открывать двери для иностранного капитала.
— У вас наверняка много друзей в Москве. Став членом наблюдательного совета компании "Ренессанс Капитал", вы в какой-то степени становитесь российским бизнесменом. Вы воспользуетесь московской записной книжкой?
— Наверняка. Я уже помогал российским бизнесменам, потому что руководители многих западных компаний мало знают Россию. Я думаю, "Ренессанс Капитал" может стать именно тем мостом, по которому в Россию смогут прийти стратегические инвесторы. Важную роль в этом играет аналитика компании, которая пользуется большим авторитетом у инвесторов на Западе. Показательно, что компания после кризиса 1998 года не только не ушла с рынка, но и сумела по многим показателям превзойти свои докризисные позиции.
— Как я понял, теперь вы через "Ренессанс Капитал" теснее свяжете BP с Россией?
— У меня в кармане контрактов нет. Но, возможно, теперь ВР быстрее найдет свое место на российском рынке.