В петербургском детском музыкальном театре "Зазеркалье" состоялась премьера очередной взрослой оперы — "Порги и Бесс" Джорджа Гершвина.
В постановке Александра Петрова поют и танцуют похороны и игру в кости, шторм на море и оформление развода, починку обуви, наркотический транс, рыбную ловлю и секс. Почти все время на небольшой сцене толпятся все действующие лица: кто в данный момент не поет, тот за кордебалет.
Танцевать оперу заставляли в Петербурге и другие режиссеры. У Виктора Крамера в театре консерватории пляшут "Троянцев" Берлиоза, Владимир Мирзоев сделал ставку на модерн-данс в постановке "Кольца нибелунга" Вагнера. С Гершвином в этом смысле проще: за счет танцев, придуманных Александром Петровым вместе с балетмейстером Олегом Игнатьевым, опера стала еще больше похожа на мюзикл, чем в традиционных постановках. "Порги и Бесс" появилась в 1935 году, уже после того, как Гершвин собрал весь возможный урожай славы, денег и премий на ниве мюзикла. Опера, высокий жанр, до которого наконец дотянется национальная американская музыка,— вот была его цель. Отдавая должное историческим претензиям автора, спустя 68 лет можно заметить, что музыка его самого серьезного опуса завоевала такую всепроникающую популярность, какая и не снилась более легким жанрам. Каждая мелодия в цепочке песен, составляющих эту оперу,— хит, подвергавшийся самым вольным аранжировкам в руках музыкантов всех мастей, от академистов до рокеров.
У нас "Порги и Бесс" прижилась давно. В 1945-м ее сыграли в Музыкальном театре имени Станиславского, а десятилетие спустя привезли знаменитый аутентичный вариант — постановку негритянской труппы. Пропуск на советскую территорию опере дало либретто, рассказывающее о жизни бедного негритянского квартала в рыбацком городке. В "зазеркальной" версии "Порги" реализму места нет. Алла Коженкова, приглашенная оформить спектакль, одела рыбаков, грузчиков и их жен не без шика. Покрой костюмов — как у "Рабочего и колхозницы", но все с иголочки, разноцветное и шелковое. Красное платье кудрявой блондинки Бесс делает ее похожей на другую американскую героиню — Мэрилин, тоже жертву наркотиков и мужских страстей.
Авторы спектакля не стали красить труппу в черный, зато заставили петь по-английски, что оказалось и плюсом, и минусом петербургского спектакля. Просто здорово, когда актеры демонстрируют очень стильный, оттененный свингом вокал, и все это с оригинальным текстом. Хуже, когда поют на "русском английском языке", о содержании речитативов остается только догадываться, а ударные фразы, вырывающиеся из общего гула, звучат довольно смешно. Неловкость иностранного языка ощущается до некоторой степени и в пластике. Но если артисты "Зазеркалья" и не дотягивают до бродвейских стандартов, им многое можно простить за азарт, благодаря которому печальная в общем-то история из жизни маленьких людей превратилась в лихой и яркий праздник.
КИРА Ъ-ВЕРНИКОВА, Санкт-Петербург