МОНИКА БЕЛЛУЧЧИ ответила на вопросы корреспондента Ъ АЛЕКСЕЯ Ъ-КАРАХАНА.
— Судя по обилию сцен насилия, вам нравится играть на грани фола. Вы поэтому отказались от услуг дублерши?
— Нет. Просто тогда было бы видно, что это не я, и камера не смогла бы снимать сцены с близкого расстояния. И к тому же все равно люди будут думать, что это мое тело. Так какая разница?— Не слишком ли много насилия в "Необратимости"?
— Это фильм о насилии, направленный против насилия. И он подобен самой жизни: в нем есть боль, в нем есть радость. С нами в жизни могут происходить жуткие вещи. Но я думаю, что фильм никогда-никогда-никогда не будет настолько же жестоким, насколько жестока сама жизнь.
— Какую роль сыграл фильм в вашей карьере?
— Очень положительную. Я работала с Гаспаром Ноэ, он такой талантливый. Я счастливица, потому что все молодые французские актрисы мечтают работать с ним. Я считаю, что он один из самых молодых и талантливых режиссеров Франции. И этот фильм, хотя и очень сложный, пользуется большим успехом во Франции. Публика поняла его.
— Мало кто из европейских кинематографистов может похвастаться тем же, в отличие от своих американских коллег. Сможет ли непонятное европейское кино выжить в битве с доступной голливудской продукцией?
— Я надеюсь. Потому что будет ужасно, если экономическая власть Америки перерастет во власть культурную. Это опасно.
— Тем не менее в последнее время вы сами стали много сниматься в Голливуде.
— Когда я соглашаюсь сниматься в американском кино, я делаю это не потому, что оно американское, а только в том случае, если оно хорошее. Я согласилась сниматься в продолжении "Матрицы", потому что считаю, что братья Вачовски очень талантливы. Я буду играть с Мелом Гибсоном. Это будет сумасшедший, странный и очень мистический фильм, рассказывающий о последних 12 часах жизни Иисуса. Я буду играть роль Марии Магдалины. Этот проект интересен еще и потому, что это определенный риск — не знаешь, как его примут. А мне такие проекты интереснее всего.