В "Геликон-опере" ставят трогательный раритет — оперу Андре-Модеста Гретри (1741-1813) "Юность Петра Великого, работящего царя" ("La jeunesse de Pierre le Grand, le Tsar-ouvrier"). Спектакль, приуроченный к юбилею Санкт-Петербурга, после Москвы будут показывать в северной столице. И главный режиссер театра Дмитрий Бертман решил обставить постановку со всей возможной торжественностью.
Слава богу, торжественность все-таки не лишена иронии (если расценивать как иронию фантазийные костюмы и не менее фантазийные декорации), поскольку опера — не исторический блокбастер, а легкий и незамысловатый водевиль с элементами назидательности. Состав вокалистов на премьере не то чтобы потрясает, но, с другой стороны, особого великолепия от них и не требуется — благо порядочная часть оперы состоит из разговорных диалогов. Трогательно само внимание мастера французской оперы, среди 70 сценических опусов которого нашлось место для сюжета из русской истории. Особенно трогательно, что либретто сочинено по книге Франсуа-Мари Вольтера "История Петра Великого". Какой винегрет можно было из вольтеровского труда сделать в безумной атмосфере французской революции (опера была поставлена буквально через пару месяцев после взятия Бастилии) — легко представить.
Юный Петр, воспитываемый Лефортом, оказывается уже сожителем будущей Екатерины I (которая, как известно, взошла на ложе уже довольно-таки зрелого царя, когда Лефорт давно лежал в могиле). В Европе конца XVIII века ставить фундаментальные оперы про богов и героев было уже совсем немодно. Другое дело — веселенькие музыкальные комедии, в которых можно и публику потешить, и актуальный политический подтекст протащить втихую.
Как раз конкретика Парижа 1790-го в опере многое определяет. Гретри — придворный композитор, любимец Марии-Антуанетты, и ему нужен был весьма большой политический такт. Такта хватило. Доктор Гильотен еще не запатентовал свое знаменитое изобретение, народ был размягчен успехами демократии, и сантиментальная история про скромные труды и дни великого монарха снискала не только коммерческий успех, но и оказалась неплохой PR-акцией в поддержку Людовика XVI. Но уже сравнительно скоро стало ясно, что никакими операми короля не спасешь.
Зато самому Гретри посчастливилось: композитор оказался мало того что жив-живехонек, но еще и востребован. Когда Петр Ильич Чайковский заставил старую Графиню спеть "Je crains de lui parler la nuit" из "Ричарда Львиное Сердце" того же Гретри, мало кому казалось, что французский композитор хоть когда-то вернется на оперную сцену иным путем. Ан нет: "Петр Великий" — вовсе не первая и не единственная опера Гретри, которую видит современная публика. В нашем отечестве, однако, понадобилось случиться 300-летию града Петрова, чтобы Андре-Модеста извлекли из нафталина. Еще забавнее, что Россия, которую трудолюбивый царь, как известно, вздернул на дыбы, предпочла сейчас видеть этого самого царя офранцуженным и политически корректным.
СЕРГЕЙ ХОДНЕВ
"Геликон-опера", 31, 1 февраля (19.00)>