гастроли театр
В Москве на сцене Театра имени Маяковского начались гастроли "сНежного шоу" Славы Полунина. "Оно может сделать счастливым самого мрачного и унылого человека",— написала когда-то о полунинском спектакле лондонская газета The Observer. Один из таких людей, обозреватель Ъ РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ, на собственном примере понял абсолютную справедливость вывода английских коллег.
Про первое представление "сНежного шоу" Слава Полунин вспоминает: "Это происходило в Царском Селе под Петербургом. Мы туда ездили всю зиму, гуляли по парку, выдумывали что-то, тут же на дорожках пробовали это сыграть. И потом решили собрать вместе все, что придумали. Я обзвонил друзей в Питере, приехало человек двадцать, и для них мы показали первый спектакль. Потом мы полетели на гастроли в Челябинск. Выступали в ДК железнодорожников. Пришла замечательная железнодорожная публика. Вот так спектакль и родился". Между железнодорожной публикой и роем вип-персон в партере Театра Маяковского прошло десять лет. Тогда в Челябинске звукооператор управлял пультом ногами, потому что техника находилась под сценой и приходилось выглядывать из ямы, чтобы видеть действие. Теперь перед сценой возвышался мордоворот-охранник с заложенными за спину руками, а его шкафообразные двойники потеснили у всех дверей привычных старушек: в Москву приехало всемирно известное дорогое шоу.
Странно было бы сегодня рецензировать знаменитейший спектакль, под руководством Славы Полунина сделанный когда-то питерским режиссером Виктором Крамером и художником Виктором Платоновым. Стоит только разнестись над залом первым звукам "блю-канариков" и взлететь первым мыльным пузырям или стоит лишь вынести на сцену надувные телефоны для Асисяя, как зал разражается восторженными аплодисментами от ожидания хорошо знакомого и давно любимого. И можно крепко призадуматься о природе человеческого смеха, когда в одном из эпизодов желтый клоун сидит на кривом стуле у кривого столика под криво висящей лампочкой, а потом три раза подряд заваливается набок в кулисы под взрывы истерического хохота зрителей. Еще можно, конечно, невольно прослезиться, когда Асисяй достает из чемодана вешалку, потом одежду, делает из них подругу-пугало и сам же с ней танцует, продев руку через рукав пустого пальто и обняв себя, потом бежит на отходящий поезд, чтобы спустя несколько секунд выбежать обратно этим самым поездом с дымовой трубой на шляпе и выхлопной — из чемодана.
Слава Полунин рассказывает, что на разных представлениях эпизоды могут меняться, появляться и исчезать. Меняется и количество зеленых клоунов, партнеров и альтер эго Асисяя в смешных шапках с торчащими ушами и ботинками-лыжами: по случаю московской премьеры зеленых на сцене было существенно больше обычного. В антракте они устроили отдельное шоу, бегали по залу, задирали зрителей и даже дрались с ними, не давая рассаживаться, как по канату, ходили с зонтиками по перилам балкона и обсыпали всех подряд дополнительными порциями бумажного снега, которым и так был усыпан весь зал. Посыпали и охранника, вызвав у него неподдельный ужас — отряхиваться или стоять истуканом как ни в чем не бывало?
Вообще, "сНежное шоу", представление веселое и щемящее одновременно, кажется не столько театральным представлением, сколько сеансом раскрепощения. В нем очерчен весь круг жизни: от клоуна, выкатывающегося на подмостки в прозрачном шаре-плаценте, до него же в финале, закутанного в стеганый снежный саван кулисы и сдуваемого последней снежной бурей. Она разражается где-то в черной глубине сцены и докатывается до самых дальних рядов балкона, залепляя рты и прически вихрем мелких бумажек. Но финал — это не конец, потому что наивная и печальная жизнь-концерт направлена к другой точке, к тому, что происходит после бурана, когда в зал выкатываются огромные разноцветные надувные шары и маленькие шарики.
Тогда-то и начинается самое главное, потому что актеры перестают что-либо делать, а публика гоняет эти шары и шарики самостоятельно, не желая уходить минут сорок и подпрыгивая всякий раз в надежде пихнуть баллон рукой. Как будто полиэтиленовая поверхность — это что-то вроде спины волшебного горбуна или какой-то древней железной колонна, до которой, говорят, надо непременно дотронуться, чтобы стать счастливым. "сНежное" шоу делает зрителей беззащитными язычниками, которые всему открыты и которым уже ничего не страшно, потому что Слава Полунин разрушает социальный иммунитет перед простодушной свободой жизни. Обезоруженный несколькими кусочками папиросной бумаги грозный секьюрити и осчастливленная свалившим ее ударом шара по кумполу сановная дама в пятом ряду — вот великолепный результат полунинского шоу, самого демократичного (несмотря на заоблачные цены на билеты) из всех самых утонченных спектаклей мира.