обозреватель
Ирак и Северная Корея, не сходящие с первых полос и телеэкранов, на какое-то время отвлекли внимание от Ирана — еще одной составной части тройки стран-изгоев, которых президент США объединил в мировую "ось зла". Тегеран стал "слабым звеном" в концепции Джорджа Буша, поскольку уже давно не дает особых поводов для того, чтобы пассивное недовольство Вашингтона существованием данного несимпатичного режима переросло в подготовку к активным действиям по его смене. В конце концов, мало ли несимпатичных режимов в мире, особенно на Ближнем и Среднем Востоке! Давний тезис о "всемирной сети терроризма со штаб-квартирой в Тегеране", популярный в Израиле и имеющий влиятельных сторонников в США, не получал в последнее время должной подпитки. Более того, оставаясь частью "оси зла", Тегеран одновременно вроде бы как даже стал членом глобальной антитеррористической коалиции, поддержав операцию в Афганистане. В результате Иран оставили в покое, предоставив ему возможность "вариться в собственном соку".
Тем не менее радикальные перемены в ближайшее время, судя по всему, ждут не только Ирак, но и Иран. Правда, здесь они будут происходить не под внешним воздействием, как в Ираке, чей режим обладает достаточной устойчивостью и не упадет, если его не уронят. В Иране в этом смысле ситуация иная. Все-таки это не иракская диктатура. В исламской республике, сменившей прозападный шахский режим в конце 70-х, нарастает глухое брожение. Власть мулл, регламентирующая все сферы жизни общества, достала если не всех, то очень многих. Иран все больше напоминает СССР последних лет его существования — страну с нечеткими идеалами, двойной моралью, слабеющей властью и дряхлой экономикой.
Свидетельством того, что общество хочет перемен, стал неожиданный приход к власти президента Мохаммада Хатами, переизбранного весной 2001 года на второй срок. Многие увидели в нем реформатора, который, возможно, сумеет построить "исламизм с человеческим лицом" и ограничит власть всесильных религиозных ортодоксов (не будем забывать, что в структуре иранской власти над президентом стоит высший религиозный авторитет — духовный лидер исламской революции). Приход Хатами — независимо от того, насколько этот лидер способен сделать Иран другим — означал всенародный вотум недоверия тем, кто хотел бы на всю страну напялить паранджу.
Это был сигнал внешнему миру, что "процесс пошел". Однако, к несчастью иранских сторонников реформ, Джордж Буш со свойственной ему особенностью мало что замечать и понимать не заметил, что Иран стал меняться. Пусть и не столь быстро. Президент США со своей "осью зла" сыграл на руку загнанным в угол иранским ортодоксам, попытавшимся использовать тезис Буша, чтобы закрутить гайки. Но ведь резьба уже почти не держит! В итоге вместо вероятного сценария постепенного и относительно безболезненного демонтажа режима события в Иране принимают другой, более стремительный и драматичный оборот. Теократическое государство ждут потрясения, последствия которых не сможет предсказать никто. Такова иранская цена американской игры в "мировых злодеев".