3 апреля 1953 года Президиум ЦК КПСС принял решение об аресте и привлечении к уголовной ответственности руководителей организованной по приказу Сталина в 1948 году операции по ликвидации народного артиста СССР С. М. Михоэлса. Одним из последствий этого события стало радикальное изменение системы выдачи приказов на убийства врагов советской власти.
Чтобы ликвидация врагов государства перестала быть подсудным делом, «лицензиям на убийство» придали узаконенную форму
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ
«Под видом несчастного случая»
2 апреля 1953 года заместитель председателя Совета министров СССР маршал Л. П. Берия направил в Президиум ЦК КПСС записку об обстоятельствах убийства в 1948 году народного артиста СССР, художественного руководителя московского Государственного еврейского театра С. М. Михоэлса, в которой говорилось:
«В ходе проверки материалов следствия по так называемому "делу о врачах-вредителях", арестованных быв. Министерством государственной безопасности СССР, было установлено, что ряду видных деятелей советской медицины, по национальности евреям, в качестве одного из главных обвинений инкриминировалась связь с известным общественным деятелем — народным артистом СССР МИХОЭЛСОМ. В этих материалах МИХОЭЛС изображался как руководитель антисоветского еврейского националистического центра, якобы проводившего подрывную работу против Советского Союза по указаниям из США…
В процессе проверки материалов на МИХОЭЛСА выяснилось, что в феврале 1948 года в гор. Минске б. заместителем Министра госбезопасности СССР ОГОЛЬЦОВЫМ, совместно с б. Министром госбезопасности Белорусской ССР ЦАНАВА, по поручению бывшего Министра государственной безопасности АБАКУМОВА, была проведена незаконная операция по физической ликвидации МИХОЭЛСА».
На самом деле основой для записки Берии был рапорт полковника Ф. Г. Шубнякова, участвовавшего в этой операции. В 1948 году его наградили, а в ноябре 1951 года арестовали как участника заговора бывшего министра госбезопасности В. С. Абакумова против советской власти. Вскоре после смерти Сталина, в марте 1953 года, полковника Шубнякова освободили, реабилитировали и возвратили на службу.
Как рассказывал мне сам Шубняков в 1995 году (см. «Как убили Михоэлса»), он увидел, с каким рвением люди вновь ставшего главным человеком на Лубянке Берии изучают старые дела госбезопасности в поисках компромата. И потому решил, что будет безопаснее самому написать обо всем произошедшем в Минске пятью годами ранее.
Его рассказ отличался от изложенного в записке Берии лишь некоторыми деталями. В документе, например, приводились показания об убийстве Михоэлса находившегося в тюрьме бывшего министра госбезопасности В. С. Абакумова:
«Насколько я помню, в 1948 году глава Советского правительства И. В. Сталин дал мне срочное задание — быстро организовать работниками МГБ СССР ликвидацию МИХОЭЛСА, поручив это специальным лицам.
Тогда было известно, что МИХОЭЛС, а вместе с ним и его друг, фамилию которого не помню, прибыли в Минск. Когда об этом было доложено И. В. Сталину, он сразу же дал указание именно в Минске и провести ликвидацию МИХОЭЛСА под видом несчастного случая, т. е. чтобы МИХОЭЛС и его спутник погибли, попав под автомашину.
В этом же разговоре перебирались руководящие работники МГБ СССР, которым можно было бы поручить проведение указанной операции. Было сказано — возложить проведение операции на ОГОЛЬЦОВА, ЦАНАВА и ШУБНЯКОВА.
После этого ОГОЛЬЦОВ и ШУБНЯКОВ, вместе с группой подготовленных ими для данной операции работников, выехали в Минск, где совместно с ЦАНАВА и провели ликвидацию МИХОЭЛСА.
Когда МИХОЭЛС был ликвидирован и об этом было доложено И. В. Сталину, он высоко оценил это мероприятие и велел наградить орденами, что и было сделано».
Ликвидировать, а потом труп вывезти на малолюдную (глухую) улицу города
В приведенных в записке показаниях С. И. Огольцова описывались события в Минске:
«Поскольку уверенности в благополучном исходе операции во время "автомобильной катастрофы" у нас не было, да и это могло привести к жертвам наших сотрудников, мы остановились на варианте — провести ликвидацию МИХОЭЛСА путем наезда на него грузовой машины на малолюдной улице. Но этот вариант, хотя был и лучше первого, но он также не гарантировал успех операции наверняка. Поэтому было решено МИХОЭЛСА через агентуру пригласить в ночное время в гости к каким-либо знакомым, подать ему машину к гостинице, где он проживал, привезти его на территорию загородной дачи ЦАНАВА Л. Ф., где и ликвидировать, а потом труп вывезти на малолюдную (глухую) улицу города, положить на дороге, ведущей к гостинице, и произвести наезд грузовой машиной. Этим самым создавалась правдоподобная картина несчастного случая наезда автомашины на возвращавшихся с гулянки людей, тем паче подобные случаи в Минске в то время были очень часты. Так было и сделано».
А Шубняков рассказывал, что Михоэлса с помощью сопровождавшего его в поездке в Минск критика В. И. Голубова, который был агентом госбезопасности, уговорили поехать за город на свадьбу. К гостинице подъехала машина Цанавы. Водитель-боевик и приехавший вместе с ним «друг молодоженов» повезли жертв на дачу Цанавы. Перед самыми воротами машина затормозила, и обоих пассажиров отключили удушающими приемами. Во дворе их вытащили из машины. Все члены группы стояли в нескольких метрах от тел. Шубняков утверждал, что никогда прежде не присутствовал и не хотел присутствовать при подобном, поэтому он повернулся, чтобы уйти в свою комнату на даче. Но Огольцов приказал: «Всем стоять, как стояли!» Боевик тяжелой дубинкой ударил Михоэлса и Голубова по голове. Все было кончено — руководители группы ушли в дом. Потом трупы увезли в город, а когда боевики вернулись, вся команда, кроме Цанавы, на машине Огольцова уехала в Москву.
«Преступная операция по зверскому убийству»
«Произведенным Министерством внутренних дел СССР расследованием,— говорилось в записке Берии,— установлено, что в феврале 1948 года ОГОЛЬЦОВЫМ и ЦАНАВА, совместно с группой оперативных работников МГБ — технических исполнителей, под руководством АБАКУМОВА, была проведена преступная операция по зверскому убийству МИХОЭЛСА и ГОЛУБОВА.
Учитывая, что убийство МИХОЭЛСА и ГОЛУБОВА является вопиющим нарушением прав советского гражданина, охраняемых Конституцией СССР, а также в целях повышения ответственности оперативного состава за неуклонное соблюдение советских законов, Министерство внутренних дел СССР считает необходимым:
а) арестовать и привлечь к уголовной ответственности б. заместителя Министра государственной безопасности СССР ОГОЛЬЦОВА С. И. и б. Министра государственной безопасности Белорусской ССР ЦАНАВА Л. Ф.;
б) Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении орденами и медалями участников убийства МИХОЭЛСА и ГОЛУБОВА — отменить».
3 апреля 1953 года Президиум ЦК КПСС решил принять эти предложения. Указ о награждениях отменили, и Шубняков сдал свой орден Отечественной войны I степени в отдел кадров и, как он мне говорил, всю оставшуюся жизнь пытался забыть об этой истории.
Генерал-лейтенанта Огольцова вскоре после ареста Берии, 6 августа 1953 года, освободили и даже вернули на службу. Но в 1954 году уволили в запас, а четырьмя годами позже за допущенные во время службы в госбезопасности нарушения социалистической законности исключили из партии и лишили генеральского звания.
За Цанавой числилось не только руководство убийством Михоэлса, но и другие дела, так что он после ареста Берии остался в тюрьме, где и умер 12 октября 1955 года.
Никакого судебного процесса по делу об убийстве Михоэлса и Голубова так и не состоялось. Но у сотрудников госбезопасности возник вполне правомерный вопрос: если ликвидация по приказу первого лица государства была преступной и «вопиющим нарушением прав советского гражданина», то что делать при поступлении следующего такого приказа?
Один из ветеранов госбезопасности, с которым я беседовал вскоре после разговора с Шубняковым, рассказывал, что Берия прекрасно знал, что Огольцов и Цанава только исполняли приказ. Что в то время тайные казни по приговору Сталина спецслужба МГБ, которую возглавлял генерал-лейтенант П. А. Судоплатов, исполняла в основном двумя способами — инъекцией яда во время медосмотра и имитацией автомобильной катастрофы. В случае с Михоэлсом, брат которого, М. С. Вовси, был доктором медицинских наук, применять яд было рискованно. Ветеран утверждал, что видел в архиве КГБ СССР стандартный листок бумаги, на котором от руки было написано, что в связи с установлением Михоэлса как американского шпиона его предлагается ликвидировать в автокатастрофе. Подпись: «П. Судоплатов». В левом верхнем углу листа — галочка карандашом, «птычка», как называл знак своего согласия Сталин.
Но в 1953 году оказалось, что «лицензия на убийство» в такой форме не защищает исполнителя от уголовного преследования в будущем.
«Подвергнуть смертной казни»
Как свидетельствуют найденные нами архивные документы, выход из ситуации был найден довольно скоро. В отношении лиц, чья ликвидация была признана руководством страны желательной, возбуждалось уголовное дело, а затем без присутствия обвиняемого, но с участием назначенного судом адвоката проводился закрытый судебный процесс, выносивший свое решение.
Похитил из посольства двадцать два совершенно секретных особой важности служебных документа
К примеру, в приговоре по делу известного перебежчика А. М. Голицына, вынесенном Военной коллегией Верховного суда СССР 20 июля 1962 года, говорилось:
«Судебным следствием установлено:
Голицын, являясь сотрудником органов государственной безопасности СССР, с июля 1960 года работал под фамилией Климова в качестве вице-консула советского посольства в Финляндии.
Совместно с Голицыным находилась в Финляндии и его жена — Голицына Светлана.
16 декабря 1961 года Голицын Анатолий и Голицына Светлана, изменив Родине, по заранее разработанному плану, вместе со своей малолетней дочерью бежали в Швецию, а затем — в США. При этом Голицын похитил из посольства двадцать два совершенно секретных особой важности служебных документа, составляющих охраняемую законом государственную тайну. Находясь за границей, Голицын разглашает известные ему совершенно секретные сведения и делает провокационные заявления о деятельности органов государственной безопасности СССР.
Обвинение ГОЛИЦЫНА Анатолия и ГОЛИЦЫНОЙ Светланы доказано показаниями допрошенных в судебном заседании свидетелей Женихова, Макеева, Легеева и Игнатова, а также проверенными в суде заключением о содержании документов, похищенных Голицыным, краткой справкой о содержании ответа Министра иностранных дел Финляндии на памятную записку советского посольства в Финляндии от 21 декабря 1961 года и вырезками из английских, индийских и финских газет...
На основании изложенного и руководствуясь ст. 301–303 и 315 УПК РСФСР, Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила:
ГОЛИЦЫНА Анатолия Михайловича и ГОЛИЦЫНУ Светлану Михайловну признать виновными в бегстве за границу, а ГОЛИЦЫНА Анатолия Михайловича, кроме того, в выдаче государственной тайны иностранному государству, т. е. в совершении преступления, предусмотренного п. "а" ст. 64 УК РСФСР».
Примечательным было то, что избранная мера наказания распространялась не только на Голицына, но и на его жену:
«ГОЛИЦЫНА Анатолия Михайловича и ГОЛИЦЫНУ Светлану Михайловну подвергнуть смертной казни — расстрелу c конфискацией имущества каждого».
Дальнейший архивный поиск показал, что заочные приговоры к смерти выносила не только Военная коллегия, но и гражданские суды. Причем отнюдь не редко. Получалось, что в случае принятия решения о ликвидации какого-либо приговоренного к смерти врага государства, тот, кто проводил операцию, всего лишь приводил приговор в исполнение. А сами такие приговоры и были своего рода «лицензией на убийство».