Ювелирно-часовой дом Chopard стараниями своего сопрезидента и артистического директора Каролины Шойфеле выстроил уникальные отношения с киноиндустрией. Хорошо продуманные отношения: они начались в правильный момент и продолжаются правильным образом
Собственно, в комбинации «кино + драгоценности» нет ничего такого уж оригинального. Каждый крупный ювелирный дом тратит сегодня много сил на то, чтобы регулярно появляться на красных дорожках, то есть быть частью культуры селебрити. Знаменитые актрисы, подающие надежды старлетки и даже нигде толком не снявшиеся, но постоянно мелькающие в светских новостях околокиношные девушки с заметным инстаграмом — серьезный ресурс для всех, кто делает украшения. Но Chopard даже в этой культуре стоит отдельно: они завели отношения не с отдельными актрисами, а с целой киноинституцией, важнейшей и к тому же обладающей одной из трех главных красных дорожек в мире. Речь, конечно, о Каннском кинофестивале.
Их история началась 20 лет назад, в 1997 году, когда Chopard открывал в Канне свой магазин — где и положено, то есть на набережной Круазетт и буквально напротив Дворца фестивалей. «В 1997 году я шла на встречу с Пьером Вио, тогдашним президентом фестиваля, с намерением выяснить, сможем ли мы создать некую синергию с Каннским фестивалем» — так Каролина Шойфеле описывает свою цель. К тому моменту у Chopard уже 20 лет как существовал мегахит, часы Happy Diamonds, и пять лет как появился их успешный современный вариант, Happy Sport. Это был тот капитал, и реальный и символический, который нужно было как-то конвертировать в дальнейшее развитие и продвижение бренда. Каролина прекрасно чувствовала, что сила культуры селебрити только разворачивается и что в будущем именно она станет ведущим маркетинговым механизмом роскоши, будучи еще фактически на пороге эпохи bling-bling и того удалого гламура, который войдет в полную силу только в начале 2000-х. Но встраиваться в эту систему, брендировать ее нужно было уже тогда — и Chopard, у которых не было 100-летней истории с кинозвездами и герцогинями, сделали это точно и молниеносно, за 20 лет набрав себе почти все то, что другие за сто. Но и это не все.
Каролина Шойфеле вспоминает о той встрече с Пьером Вио: «Пока мы разговаривали, я увидела „Пальмовую ветвь", стоявшую позади него, и попросила рассмотреть ее поближе. Заметив мой интерес, он спросил, не хотела бы я как-то ее усовершенствовать, сделать новую версию Palme d’Or. Я была очень польщена и взялась за эту задачу с большим энтузиазмом». На следующий, 1998-й год результат ее энтузиазма оказался в руках у Тео Ангелопулоса, получавшего «Золотую пальмовую ветвь» за фильм «Вечность и один день» (а мог бы, кстати, и у Алексея Германа, который там же показывал «Хрусталев, машину!»).
К тому времени, когда Palme d’Or попала в руки Каролины Шойфеле, от классического дизайна Люсьен Лазон, поддержанного в 1954 году самим Жаном Кокто, тогдашним председателем жюри, уже мало что сохранилось. Каролин имела дело с версией 1992 года, сделанной парижским ювелиром Тьерри де Буркени, в которой пальмовая ветвь в целом уже была похожа на нынешнюю и в которой даже уже присутствовала ее хрустальная основа. Каролин слегка изменила очертания ветви, добавив ей объема и движения, такого эффекта «ветреного дня на Круазетт», а срезанному стеблю придав в основании форму сердца, одного из символов Chopard. Главные же изменения произошли с тем, к чему эта ветвь крепилась: Каролин придумала делать основание Palme d’Or из цельного кристалла горного хрусталя, которому придавалась форма бриллианта изумрудной огранки. Так семья Шойфеле вписала в историю Каннского фестиваля свое дело и свою ювелирную историю.
Современная Palme d’Or — это стебель с 19 листьями весом 118 г, сделанный из 18-каратного (то есть, по-нашему, 750-й пробы) желтого золота. Кристалл горного хрусталя должен весить не менее 3 кг, чтобы после огранки получилось килограммовое основание для золотой ветви. В прошлом году в честь юбилея — и самого Каннского фестиваля, который прошел в 70-й раз, и его добрых отношений с Chopard, которым исполнилось 20 лет,— к золотой ветви добавили примерно 170 бриллиантов. Но в этот раз вернутся к прежней версии золота без бриллиантов, так что Рубен Эстлунд получил за свой «Квадрат» фактически коллекционное издание. В любом случае это по-настоящему драгоценная вещь, 40 часов ручной работы пяти мастеров ювелирной мануфактуры Chopard в швейцарском Мейране.
Но, конечно, не только Palme d’Or в кожаном футляре с надписью Chopard была целью Каролины Шойфеле в 1997 году. Вокруг «Золотой пальмовой ветви» моментально образовалась целая инфраструктура — лаунж Chopard в гранд-отеле Martinez, сумасшедшие вечеринки Chopard на яхтах. Сюда встраивались все значимые для бренда концепты и достижения: в 2007-м, в год 60-летия Канна, появилась коллекция haute joaillerie из 60 украшений, которую Каролина Шойфеле посвятила фестивалю и назвала, конечно, Red Carpet. С тех пор ее показывают каждый год в мае там же, в Канне, добавляя к ней по одному предмету. Из 71 украшения коллекции этого года мы видели пока только три: два ожерелья — чокер в ориентальном стиле с аквамарином на 12 карат и кружевной чокер из бесцветных, коньячных и коричневых бриллиантов в стиле «Великого Гэтсби», а также часы с секретом, спрятанные за огромным черным опалом.
В 2013 году Каролина Шойфеле сделала коллекцию Green Carpet, отметив важнейшую веху — начало своей инициативы The Journey to Sustainable Luxury, связанной с устойчивым ответственным развитием, системным современным трендом. Для украшений этой коллекции было использовано золото, произведенное с соблюдением всех этических и экологических норм (и имеющее на этот предмет сертификат Fairmined), и бесцветные бриллианты с сертификатом RJC (Responsible Jewellery Council). С 2014 года из золота Fairmined делается и сама Palme d’Or, а с июля этого года все золото Chopard становится Fairmined.
В 2001 году к золоту и бриллиантам добавилось и сугубо гуманитарное партнерство — была учреждена собственная премия Chopard Trophee, которая каждый год вручается молодым актеру и актрисе. «Лауреатов Chopard Trophee мы награждаем вместе с журналом Variety,— говорит Каролина.— Их выбирает профессиональное жюри, куда входят знаменитые режиссеры, актеры и продюсеры». Эту награду в разные годы получали самые достойные люди, от Марион Котийяр до Гаэля Гарсиа Берналя, более чем оправдавшие все ожидания.
История с Московским международным кинофестивалем стала некоторым эхом каннской истории. Она, конечно, не такая долгая и громкая — Chopard выступает партнером и официальным ювелиром Московского фестиваля только третий год,— но структурно выстроена похожим образом. Каролина Шойфеле занялась дизайном наград Московского фестиваля. «Я перерисовала все призы, каждый сделан в мастерских Chopard и демонстрирует таланты наших ювелиров,— говорит она,— и прежде всего покрытый золотом святой Георгий на серебряном коне, поражающий копьем дракона». Кроме всадников с драконами, Chopard делает еще и специальный приз «Верю. Константин Станиславский», который вручают «за покорение вершин актерского мастерства».
Конечно, на московской красной дорожке оказывается и часть украшений из коллекции Red Carpet, и у нас тоже есть лаунж Chopard и вечеринки Chopard. Но еще важней то, что Chopard учредил и собственную премию для молодых актеров на ММКФ — и сделал отдельный приз для нее, Chopard Talent Award, то есть в московскую историю вписана не только сугубо маркетинговая, но и гуманитарная программа. Впрочем, в современном мире эти два начала перестали быть противоположными, но вполне составляют ту самую синергию, о которой в 1997 году мечтала Каролина Шойфеле. Все так и вышло.
