юбилей
Вчера в Москве завершилось трехсуточное празднование 100-летия со дня рождения академика Игоря Курчатова, начавшееся еще в прошлую пятницу. За масштабным праздником отечественных атомщиков наблюдал корреспондент Ъ СЕРГЕЙ Ъ-ПЕТУХОВ.
По официальным данным, столь масштабное и продолжительное празднование 100-летней годовщины со дня рождения создателя советского атомного оружия академика Игоря Курчатова (1902-2002) организовали общими силами Минатом, Минпромнауки, Российская академия наук, Российский научный центр "Курчатовский институт" и Ядерное объединение России. Правда, советник министра атомной промышленности Лев Рябев сказал Ъ, что деньги, "много миллионов рублей", на трехдневный праздник российских атомщиков в Москве были перечислены всеми предприятиями Минатома. По словам господина Рябева, который с 1986 по 1989 год возглавлял Минсредмаш СССР, атомную промышленность удалось сохранить без потерь, если не считать того, что в независимый Казахстан "ушли все уранодобывающие предприятия". Кроме того, по словам Льва Рябева, из 15 реакторов, работавших на оборонку, 10 уже закрыты, еще 3 закрываются, а 2 остающихся вырабатывают исключительно тритий (тяжелый изотоп водорода). Но в остальном, по заверениям господина Рябева, все в атомном комплексе державы в полном порядке, оружейного плутония лежит на складах столько, что хватит надолго. Подтвердил слова Льва Рябева министр обороны РФ Сергей Иванов, выступивший вчера в здании президиума РАН и сказавший, что дело Игоря Курчатова продолжают такие же "неутомимые патриоты-ученые" и что мощи России хватит "на уровне нанесения заданного ущерба" любому агрессору в любой момент и на любой территории.
Впрочем, этим словам министра обороны РФ, которые как бы подвели вчера итог трехдневному празднику российских атомщиков, предшествовало еще много любопытного. Начались торжества в пятницу в Курчатовском институте с международной научной конференции "Ядерный век: развитие науки и общества". В присутствии около 300 российских атомщиков и гостей из Франции, Казахстана, Чехии, Японии, России и США, среди которых были представители всех трех американских общенациональных ядерных научных центров — Oakridge, Sandia и Algonne — и даже помощник министра обороны США по оружию массового поражения Дейл Клайн, глава Минатома Александр Румянцев зачитал постановление Совнаркома от 28 сентября 1945 года. Из текста постановления выходило, что работа над советской атомной бомбой началась с трех граммов урана и двух токарных станков, а из доклада министра Румянцева — что с помощью этого минимального набора советские ученые изготовили атомную бомбу в 1949 году, а не в 1954-м, как прогнозировали американцы.
С современным положением дел в мире российских атомщиков познакомил академик Евгений Примаков. Из его доклада "Ядерный век и изменившийся мир" выходило, что сверхдержав в мире не осталось, даже США нельзя считать таковой, потому что ядерное оружие уже есть у Индии и Пакистана. К тому же, сказал академик Примаков, существует по крайней мере одна негосударственная организация, которая влияет на мировую политику гораздо больше, чем США, и называется эта организация "Аль-Каида", а владеет ли она ядерным оружием, никому не ведомо. После этого глава Минатома Александр Румянцев сообщил, что доля этой энергетики в энергобалансе США составляет 97%, Франции — 77%, Японии — 34%, Германии — 31%, а России — всего около 16%. По мнению докладчика, нашей атомной энергетике сильно подгадила авария на Чернобыльской АЭС в 1986 году и "чернобыльский синдром" надо изживать решительней.
Советник главы Минатома Лев Рябев рассказал новому поколению российских атомщиков о том, что во время работы над советской атомной бомбой ученые очень боялись куратора этой работы Лаврентия Берию, но мало кто сейчас знает о том, какую награду товарищ Берия пообещал победителю на конкурсе проектов атомной бомбы. А приз был такой: 1 млн рублей, дом или квартира в любом месте СССР по желанию победителя, дача и машина, звание Героя Соцтруда и Сталинская премия 1-й степени в 100 тыс. рублей (помимо призового миллиона), а также разрешение в течение 3 трех лет выезжать за границу на сроки от 3 до 6 месяцев. По поводу последнего пункта из обещаний Берии в зале сильно засомневались. Развеять скептицизм насчет невыездного статуса советских атомщиков взялся конгрессмен от штата Пенсильвания Курт Уэлдон, который напомнил, что победитель конкурса господин Курчатов в 1956 году выезжал на Запад и в английском ядерном центре Харруэл даже рассказал западным коллегам о советских работах по строительству термоядерного реактора. Забыл конгрессмен Уэлдон сообщить только о том, что Курчатов прибыл в Англию на советском крейсере вместе с первым секретарем ЦК КПСС Никитой Хрущевым.
В субботу юбилейные торжества продолжились уже в виде "круглого стола" на тему "Роль физических исследовательских центров в развитии науки, технологии: взгляд ученых, политиков, представителей правительственных учреждений", где с докладом выступил премьер-министр Японии Дзюнъитиро Коидзуми (см. стр. 3). В воскресенье с утра российские атомщики возложили цветы к могиле академика Курчатова у Кремлевской стены, а после обеда началось заключительное торжественное заседание в здании президиума РАН на Ленинском проспекте.
Места в президиуме заняли министр обороны РФ Сергей Иванов, министр атомной промышленности Александр Румянцев, президент Курчатовского института Евгений Велихов, президент РАН Юрий Осипов и директор петербургского Физико-технического института Жорес Алферов. Вообще-то, нобелевский лауреат Жорес Алферов должен был выступить с докладом еще в первый день торжеств в Курчатовском институте, но, по словам академика Велихова, накануне в питерском физтехе из-за сильных морозов прорвало трубы, а сам Жорес Иванович поскользнулся и сильно ударился копчиком и потому с приездом в Москву задержался. "Что делать, если у нас везде трубы прорывает",— с улыбкой сказал мне академик Алферов и бодро, не морщась, пошел на свое место в президиуме.
Когда собрание уже началось, из-за кулис в президиум прошмыгнул вице-спикер Госдумы Владимир Жириновский. Зал довольно явственно ахнул. Владимир Вольфович старался держаться в рамках, но ему это плохо удавалось. Его выступление постоянно прерывалось хохотом в зале, а члены президиума сидели с красными от едва сдерживаемого смеха лицами. По словам думского вице-спикера выходило, что новые Курчатовы уже создали автомобиль на водородном топливе, но чиновники тормозят запуск его в производство. "Пусть хотя бы для начальства сделали штук 500! — возмущался господин Жириновский.— И раздали бы министрам и депутатам Госдумы". Но вместо этого ученые, по словам депутата Жириновского, безоглядно идут на поводу у Запада. "А один ваш чудак сидит в Англии и плетет нити заговора",— намекнул господин Жириновский на члена-корреспондента РАН по отделению математики Бориса Березовского, указав при этом пальцем почему-то на президента РАН Юрия Осипова.
Словом, праздник российских атомщиков удался. После заседания состоялся концерт мастеров искусств: хоровое пение, арии из опер и оперетт, балет. Осталось лишь недоумение — масштаб мероприятий и круг задействованных в них лиц, включая японского премьера, мало походили на празднование столетнего юбилея одного из советских организаторов науки, пусть даже самой важной для страны в XX веке. Все было больше похоже на грандиозную пиар-акцию Минатома. В ответ на вопрос Ъ, так ли это, организаторы торжеств говорили только общие слова о выдающейся роли в науке Игоря Курчатова. Лишь академик Евгений Велихов подвел меня к вице-президенту частной калифорнийской компании General Atomics Линдену Блю из Сан-Диего и посоветовал поговорить с ним. Господин Блю рассказал, что его компания уже вложила $1 млрд в разработку газотурбинного гелиевого реактора, который, по словам господина Блю, работает в низком температурном режиме, исключающем повторение чернобыльской аварии. На средства компании в Нижнем Новгороде уже несколько лет работают 600 российских ученых, сам же реактор будет построен через два года в городе Северске (бывшем Томске-7).
— А почему не в Сан-Диего?
— Мы сначала попробуем у вас, а потом построим такой же у себя,— улыбнулся господин Блю.