Министр иностранных дел Великобритании Борис Джонсон обвинил Владимира Путина в организации отравления бывшего разведчика Сергея Скрипаля, сообщает агентство Reuters. Подробнее о заявлении Джонсона и его репутации в Великобритании рассказал собственный корреспондент «Коммерсантъ FM» в Лондоне Андрей Остальский.
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ / купить фото
Надо отметить, что агентство Reuters, на которое сейчас все ссылаются, изменило своим собственным правилам: обычно где-то во втором или, в крайнем случае, в третьем абзаце говорится, при каких обстоятельствах тот или иной спикер сделал заявление — выступая там-то или в эксклюзивном интервью корреспонденту. Но вот здесь ничего нет. Просто есть две цитаты Бориса Джонсона. Первая: «Мы считаем, что это чрезвычайно вероятно, что это было его решение приказать использовать нервно-паралитическое вещество на улицах Британии, Европы, впервые со Второй Мировой войны». Вторая цитата — что Великобритания ничего не имеет против русских и русского народа, и весь конфликт только с Кремлем, с Путиным и так далее.
Я думаю, что ситуация и так уже чрезвычайно остра, но это подливает масла в огонь. К Борису Джонсону отношение в Великобритании — наверное, в российском политическом истеблишменте это хорошо знают — не слишком серьезное, некоторые его даже клоуном называют, либеральная, по крайней мере, часть британской интеллигенции его очень не любит в связи с его позицией по «Брекситу». Кроме того, есть целый каталог его легкомысленных цитат, когда он забегал вперед или торопился с какими-то высказываниями. В отношении «Брексита» самая, пожалуй, знаменитая из последних, хотя их немало — когда он объявил: если Европейский союз рассчитывает, что Великобритания будет продолжать платить в бюджет деньги после ухода из Евросоюза, то европейские деятели могут с тем же успехом пойти и посвистеть. Это аналог русской пословицы: когда рак свистнет, это случится. Тем не менее, весьма скоро стало известно, что такие выплаты, конечно, будут производиться скорее всего, если хоть какое-то соглашение между Британией и Евросоюзом будет достигнуто. Это просто пример того, что Борис Джонсон имеет репутацию человека, иногда слишком торопящего события или не очень бережно формулирующего свои заявления.
Во время выступления Терезы Мэй в британском парламенте, когда она озвучивала санкции в отношении Москвы по делу Скрипаля, глава парламентской оппозиции Джереми Корбин заявил в адрес Джонсона, что он не имеет никакого морального права занимать должность главы Министерства иностранных дел, упрекнул его в бездействии. Я не думаю, что Борис Джонсон такое большое внимание обратил на слова Корбина, потому что надо было видеть эту сессию парламента: в какой изоляции там Корбин оказался, не только в Палате общин в целом, но и среди своих собственных однопартийцев. Мало того, заднескамеечники-лейбористы просто вставали один за другим и говорили противоположное или существенно отличное, гораздо более острое по отношению к России, чем то, что говорил Корбин. Даже были выкрики: «Вы — позор для нашей партии». Члены «теневого кабинета», то есть люди, казалось бы, максимально лояльные лидеру, сидевшие с ним рядом, отводили глаза, а потом в интервью различным СМИ в мягкой форме отмежевались от позиции своего лидера. Корбин действительно оказался просто почти в единственном числе.
Как мне кажется, слишком большое значение придавать словам Бориса Джонсона не следует. Просто из всего контекста это понятно. Но, с другой стороны, в распоряжении Foreign Office есть аналитический отдел, и я уверен, что он их спросил, насколько вероятно, чтобы госорганами в России было предпринято нечто подобное без косвенного или прямого одобрения главы государства. Ему, наверное, сказали: нет, крайне маловероятно — что и сказал в итоге Джонсон. Одно следует из другого: если вероятно то, что это акция государственных органов России, то надо считать вероятным то, что она получила высокое одобрение — вот ход мыслей Бориса Джонсона.