Брат бывшего полицейского семь лет добивается расследования дела о пытках в полиции Оренбурга. По его словам, оперативники требовали от него сознаться в угонах машин, которые он якобы совершал с братом. После служебной проверки руководство УВД по Оренбургской области уволило сотрудника, занимавшегося делом об угонах, а решение по оперативникам оставило до выводов Следственного комитета России (СКР) по жалобе пострадавшего. Но следователь семь раз прекращал дело, считая, что травмы пострадавший получил вне стен полицейского отделения.
Фото: Дмитрий Коротаев, Коммерсантъ / купить фото
Житель Оренбурга Владимир Прытков оказался в отделении полиции 19 мая 2010 года. Тогда ему было 28 лет, и он работал администратором базы данных в ООО «Оренбург Водоканал». В кабинете, по его словам, два оперативника били его по голове, надевали на голову полиэтиленовый пакет, снимая его, били в грудь, не давая вдохнуть. В итоге он оказался в больнице с диагнозом «сочетанная черепно-мозговая травма, контузия головного мозга средней тяжести» и гематомами, пролежав там больше двух месяцев. Следователь СКР возбудил уголовное дело о превышении должностных полномочий со стороны правоохранителей (ст. 286 УК РФ) лишь в ноябре 2011 года, но шесть раз затем его прекращал, столько же раз суд признавал это решение незаконным.
«Сейчас следователь прекратил дело в седьмой раз»,— говорит “Ъ” юрист правозащитной организации «Комитет против пыток» Альбина Мударисова, представляющая потерпевшего.
Окончательного вывода от следователя все эти годы ждут и в УМВД по Оренбургской области: от этого зависит решение о виновности полицейских. «В ходе служебной проверки сведения о неправомерных действиях сотрудников ОЧР №2 УР при УВД по Оренбургской области в отношении Прыткова подтвердить или опровергнуть не представилось возможным, а иные свидетели, не заинтересованные в исходе данных событий, отсутствовали»,— говорится в заключении, утвержденном в 2010 году начальником УВД по Оренбургской области Ефремом Романовым.
При этом в заключении много внимания уделяется причине, по которой оренбуржец попал в отдел полиции. В то время его младший брат Иван Прытков работал в полицейском управлении по работе с личным составом. Следователь заподозрил того в скупке угнанных автомобилей — у полицейского было несколько подержанных машин, которые он сдавал в аренду таксистам. Госномер одной из машин и ее марка совпали с данными угнанной. После этого, согласно заключению МВД, произошла череда странных событий. Подозреваемый тут же оказался уволенным из органов — по собственному желанию. А следователь полиции, назначив экспертизу по установлению факта изменения номера двигателя автомобиля, но не дождавшись ее результатов, приостановил расследование дела. Через неделю был допрошен Владимир Прытков. Еще через полмесяца начальник следователя возобновил дело об угоне, получив экспертизу, подтвердившую изменения номера двигателя, но следователь снова приостановил дело. После служебной проверки следователь был уволен из органов, а его начальнику снизили ежеквартальную премию на 10%.
«Оперативники, допрашивавшие меня, конечно, знали, что я брат полицейского»,— отмечает господин Прытков. Об увольнении коллеги сотрудники полиции также знали.
Пострадавший подчеркивает: его избиение никак не связано с делом об угонах, но из его показаний, данных следователю СКР, следует, что оперативники, применяя силу, требовали от него признаться, что он с братом угонял машины.
Со своей стороны оперативники первоначально заявляли, что спокойно говорили с подозреваемым с 12:40 до 16:50, все это время дверь кабинета была открыта. По их словам, господин Прытков сообщил им, что он с братом не причастен к угонам, и был отпущен. Правда, на очных ставках полицейские отметили, что опрашиваемый вел себя неестественно, то истерично смеялся, то был серьезен, то плакал. В какой-то момент он пожаловался на боли в груди, и оперативники были вынуждены дать ему валокордин. Впоследствии следователи СКР взяли смывы со стула, на котором сидел господин Прытков, и угла стола, куда он оперся. На ватных тампонах оказалась кровь редкой группы, четвертой — такой, как у Прыткова. «Потом пакеты со смывами пропали из материалов дела»,— рассказывает пострадавший.
Оперативники выдвинули свою версию — допрашиваемый мог специально прикусить щеку и размазать кровь по стулу, чтобы впоследствии оговорить их.
В поисках зацепок следователь опросил еще 17 человек, сотрудников полиции, коллег потерпевшего и врачей. Выяснилось, что потерпевший не был госпитализирован вечером после допроса. Более того, дежурный врач МГКБ №1 сообщил следователю, что господин Прытков не говорил ему об избиении в полиции, а осмотревший пациента терапевт поставил ему диагноз «артериальная гипертония». Пострадавший был госпитализирован только на пятые сутки с симптомами, характерными для черепно-мозговой травмы. В протоколе о прекращении дела о побоях следователь по особо важным делам СКР по Оренбургской области Дмитрий Грязев приводит слова Ивана Прыткова — тот пояснял, что это он отговорил брата от госпитализации, так как «на тот момент сам являлся полицейским и не хотел подставлять коллег, полагая, что они извинятся». Вместе с тем, следователь сделал вывод, что серьезные травмы Владимир Прытков каким-то образом получил уже после допроса в отделе полиции.
«Сейчас мы редко говорим с братом о тех событиях,— добавляет Владимир Прытков.— Ему до сих пор не отдают машину, которую задержали по делу об угоне». Он подчеркивает, что они приобретали автомобили на законных основаниях и потом их ставили на учет в ГИБДД. Само дело об угоне, по словам госпожи Мударисовой, давно прекращено, братьям Прытковым обвинения не предъявлялись. Из двух оперативников, участвовавших, по словам потерпевшего, в пытках, один погиб в автоаварии. Тем не менее господин Прытков намерен добиваться возобновления следствия.