концерт рождественские песни
Московский "Гостиный двор" пережил праздник под названием "Мир встречает Рождество в Москве". На торжестве, устроенном фирмой "Росинтерфест", умерла со скуки ЕЛЕНА Ъ-ЧЕРЕМНЫХ.
Не стоит думать, что музыкальному критику, посещающему по долгу службы порядка 200 концертов ежегодно, совместное выступление именитых Пласидо Доминго, Хосе Каррераса с раскрученными звездами шоу-бизнеса Сиссел и Эммой Шаплин, чем-то заведомо было неприятно. Критик тоже человек и не хуже прочих способен проникнуться рождественским настроением под звуки немецких weinacht Lieder (рождественские песни), моцартовской "Ave verum", "Колыбельной" Брамса и интернациональной "Jingle Bells" рядом с отечественной "Елочкой".
Собственно, акция тому и посвящалась. В смысле: какая музыка принята там, где вместо Нового года празднуют Рождество. Посему пригласили тамошних знаменитостей, из которых женская половина — пышущая здоровьем норвежка Сиссел и трогательно-худосочная француженка Эмма Шаплин дебютировали в Москве. Вокзальному масштабу рождественского сбора (девять секторов, с половины которых сцена попросту не видна) контрастировали двухъярусные VIP-трибуны по бокам сцены — имитация оперных лож. Не знаю уж, как оттуда смотрелось шоу, но моим соседям его было видно не вживую, а с видеоэкранов.
Показывая поющих, видеокамеры почти не художествовали — ну разве что наплывом сочетали крупный план Доминго (Сиссел, Шаплин, Каррераса) с его же средним планом. Зато в отсутствии солистов — сплошь видеотворчество: в "Полонезе" из "Евгения Онегина" группой тромбонов иллюстрировали скрипичную тему, а корпусом скрипки с елозящими по грифу пальцами — вступление мелодии деревянно-духовых инструментов.
Певцы, каждый из которых, слава богу, благополучно идентифицируется сам с собой, таких проблем не вызвали. Было видно, как деловито-артистичен Пласидо Доминго и как по-оперному сосредоточен Хосе Каррерас. Знаменитые выходы в составе стадионного трио теноров только закалили их амплуа, благодаря чему решительно каждая презентация певцов — даже в жанре поп-концерта — видится частью какого-то неизмеримо более важного, чем этот самый концерт, дела.
В таких случаях говорят и пишут: "Пение — дело их жизни". Правда, к удовольствию публики это дело стало приводить лишь после антракта: Каррерас по-французски спел "Вечерний звон", а Доминго по-русски — "Вот мчится тройка почтовая", рефлекторно (большой все-таки артист!) покрутив шеей на словах "качает буйной головой".
Из девушек очевидную симпатию публики заслужила Сиссел — глазастая Снегурочка Олимпийских игр в Лиллехаммере показала не только отличный голос, но и актерскую закалку. Большинство ее номеров, от простенькой "Liese riest der Schnee" (пополам с "кукарекнувшим" во втором куплете Доминго) до лирической "White Christmas" (на четверых), украшала добрая материнская интонация. Словно ребеночку, втолковывала декольтированная Сиссел свои рождественские агушеньки: stille-stille-stille (тихо-тихо-тихо), им вторило Домингово schlaft-schlaft-schlaft (спи-спи-спи). А рядом — бедняжка Эмма Шаплин: не лишенная некоторого травестийного обаяния, но то ли слишком уж деморализованная звездным имиджем партнеров, то ли попросту напуганная масштабными обстоятельствами действия.
Выдержав акцию по части ее рождественского содержания, устроители упустили некоторую проблему концертной формы. Дело в том, что слушать 20 песенок с запевом-припевом в пресной эстрадной аранжировке и с бесконечно тривиальными переходами из мажора в минор — занятие, способное измотать даже детей, не то что взрослых дядей и теть в вечерних туалетах. Многие, не дожидаясь Сисселовой "метел ей пела песенку" и Доминговой "лошаки мохноногой", двинулись в гардероб. Однако летавшие над головами телеэкраны трансформировали смертную тоску московского Рождества вполне профессионально: не показывая лиц публики, но фиксируя стройные ряды примостившихся на пластиковых креслах с высоты птичьего полета. Получилось даже эффектно.