В Петербурге на сцене Театра-фестиваля "Балтийский дом" бывший ленинградский, а ныне прописанный в Германии российско-немецкий "До-театр" при изрядном скоплении публики показал эскиз спектакля "С высоты птичьего полета". Этой акцией стартовал новый проект "Балтдома" — "Эмигранты". Российская премьера пройдет в июне 2003 года, на очередном Международном фестивале свободных искусств "Солнцеворот", проводящемся опять же по инициативе театра "Балтийский дом".
Люди, ходившие в начале 80-х на спектакли "До-театра" или "Дерева", составляли особую касту зрителей. Это, собственно, и не зрители были, а такие особые "посвященные". Они должны были понимать, что театры эти занимаются не столько пластическими делами, сколько сакральными. Бритые головы и полуголые тела были отточенными инструментами духа, проявлением и продолжением его воли, как меч самурая."С высоты птичьего полета" как раз и начинается с японских мотивов. Сцена завалена птичьим пухом, пух — это неразвившиеся перья, а перья — это крылья. Вот весь в пуху сидит в центре сцены недвижный самурай, слева висит пиджак, один рукав в кармане, а справа — большой воздушный шар, привязанный к гондоле. В глубине андрогинного вида женщина с голым торсом, бритой головой и аккордеоном. На заднике тем временем крутят черно-белое кино. Под маршевую музыку взлетающие в канкане и военном строю ноги, самолеты со звездами и свастиками, пагоды, бомбы, чердаки, стропила.
На сцене на голове у самурая курятся благовония. В кимоно семенят японки. Самурай с телом пластичнее, чем у змеи и пантеры, исполняет ритуальный танец с мечом. И пошло-поехало. Висевший пиджак оживает — в нем спрятался некий получеловек, из какого-то ящика тоже вываливается скрюченная и нелепая фигура. Вся актерская пятерка "До-театра" виртуозно демонстрирует "косноязычную" пластику. Потом эти недолюди превратятся в комки чавкающей под ногами грязи, а из грязи выйдут голуби. То есть душам хочется летать. Но тут птиц отвлекает тетка, решившая угостить их булкой. А еще лучше стать военным самолетом или его пилотом в красивом кожаном шлеме, выстраивать вместе с другими самолетами красивые фигуры. Однако все время побеждает земная природа: птицы дерутся из-за хлеба, самолеты дерутся из-за людей, а люди эти — нелепые, хотя и трогательные существа. Самураю ничего не остается, как сделать себе харакири. Он бреет голову острым мечом и разрубает лежащий в пуху гранат. А гранат, как все помнят, библейский символ. Появляются пилоты с привязанными к шлемам воздушными шарами, что в общем-то правильно: центр управления полетом должен находится где-то в голове. "Пилоты" снимают свои пальто, оказываются в космосе, они почти летают в невесомости.
Спектакль кажется густонаселенным, хотя играют его всего пять актеров. Он смешной, есть и откровенно клоунские сцены. К премьере, возможно, появятся новые этюды, а какие-то исчезнут. Но тема точно не изменится, что-то из дежурного набора банальностей — о силе духа, о тяге человека к полету, о радости и тщете земных усилий, о бесчеловечности войны. И уж наверняка не изменится точка зрения "До-театра" — на все проявления человеческой природы надо смотреть с высоты птичьего полета.
ЕЛЕНА Ъ-ГЕРУСОВА, Санкт-Петербург