Спортивный план фигуриста Евгения Плющенко, который в свои 20 лет имеет все высшие титулы, кроме олимпийского, рассчитан на участие еще в двух Олимпиадах. По мнению его тренера АЛЕКСЕЯ МИШИНА, с которым накануне московского этапа серии Гран-при встретилась корреспондент Ъ ВАЛЕРИЯ Ъ-МИРОНОВА, 27 лет, а именно столько исполнится серебряному призеру Игр-2002 в Солт-Лейк-Сити к моменту начала Олимпиады 2010 года,— отличный возраст для прекрасных результатов.
— Насколько для имиджа фигуриста важно быть открытым перед публикой? Ваш ученик откровенностью не отличается.
— Процесс общения с прессой является основной формой самовыражения для общественных деятелей. Люди искусства, к которым мы причисляем и себя, должны выражать себя прежде всего своими произведениями. Я бы хотел, чтобы и Женя становился значимым и интересным не потому, что будет выдумывать различные пиаровские ходы, а исключительно благодаря успехам в искусстве катания на коньках. Впрочем, я не отрицаю влияние обаяния той или иной личности на отношение к ней публики, но этот фактор считаю лишь сопутствующим. Иной раз слушаешь телекомментарий по поводу выступления хорошего спортсмена, и создается впечатление, будто бы слюной забрызган весь экран. А когда выступает другой и тоже хороший, либо комментатор молчит, либо иезуитски ищет негатив. Вот такой подход не способствует откровенности спортсменов. Современное фигурное катание в России — это уже не просто вид спорта, где мы достигли огромных высот, а элемент национальной культуры. Поэтому и уровень комментария должен быть соответствующим. Судить нас имеют право, считаю, выдающиеся специалисты — тренеры, хореографы и музыканты. А что касается Плющенко, то он был и есть достаточно открытый человек. А будет еще более открытым. Но только с теми, кто сохраняет объективность.
— Все-таки в ваших словах сквозит некая обида...
— Ведь когда вас кусает не лев, не крокодил, а обычный комар, то вроде бы и не больно, а все равно неприятно. Чешется, знаете ли. Вот подобный дискомфорт испытываем и мы, когда нам звонят псевдодоброжелатели и несут несусветную чушь. Дескать, Плющенко в своей новой короткой программе на музыку "Адажио" Альбинони слишком хорош и даже превосходит великого итальянца, а, мол, американская, жующая поп-корн публика на чемпионате мира в Вашингтоне этого не оценит. Звучит ну прямо как классическое "сильнее, чем 'Фауст' Гете". Может, кто жует и пьет колу, не поймет, но мы же работаем на цивилизованную часть человечества и идем своим путем, с которого нас никому сбить не удастся. Мы проигрывали, выигрывали и будем выигрывать и проигрывать. Словом, нам не страшно, и мы готовы ко всему. Ведь к спортсмену гарантии не прикладывают.
— Работать на цивилизованную часть человечества — это по большому счету и впрямь беспроигрышный вариант...
— Люди создают произведения и предпосылают им эпиграфы. Я знаю, что Алексей Ягудин сделал очень хорошую короткую программу "Привет, Шумахер", где изображает автогонщика. А наша короткая программа идет под грифом "Спасибо, Альбинони", поскольку мы благодарны великому композитору за то, что он дал нам такой мощный заряд. И когда мне мои коллеги на тренировках говорят, что от увиденных ими в исполнении Жени даже отдельных элементов их мороз по коже продирает, это для меня самая высокая оценка.
— Каждый фигурист наверняка стремится войти в историю спорта не только титулами, но и хочет приобрести только ему свойственный почерк. А "своя", никем ранее не использованная музыка здорово в этом способна помочь, как это было с "Паяцами" Толлера Крэнстона, "Воздушной кукурузой" Ондрея Непелы или "Болеро" Джейн Торвилл и Кристофера Дина. "Адажио" же Альбинони фигуристы использовали уже не раз.
— Но не часто. Есть гениальные произведения, к которым будут возвращаться вновь и вновь. А вообще-то, когда тренер замысливает новую программу, он на старте ее воплощения не знает, ляжет ли она краеугольным камнем в карьеру спортсмена или нет. История нашего "Адажио" такова: много лет назад я был поражен исполнением под него своего номера Валерием Михайловским — солистом балета Эйфмана. Поэтому предложил Жене вернуться к этой музыке и, более того, пригласил самого Михайловского для постановки. По реакции со стороны, а главное, самого Жени, который упивается этой музыкой на льду, чувствую, что мы попали в "десятку".
— Плющенко хватает своих внутренних эмоций для выражения столь грандиозной музыки?
— Он, несмотря на свой молодой возраст, сразу схватил ее суть. Видите ли, Женя прошел огромную школу жизни. От ребенка, родившегося на БАМе в семье простых строителей, отрока, переехавшего от мамы и папы из Волгограда ко мне, в Петербург, и влачившего там несколько первых лет жалкое существование на грани выживания, до преуспевающего молодого человека. Чтобы прокормить Женю, его родители даже продали последнюю свою ценность — дачу. Сейчас он уже человек зрелый во всех отношениях. Я это чувствую и в его катании, и в его поведении, и просто в общении с ним. Поверьте, это не пропагандистский трюк. Плющенко по менталитету лет на десять взрослее большинства своих ровесников.
— Чем вы руководствовались, выбирая к произвольной программе Плющенко музыку Игоря Корнелюка?
— Это был выбор самого Жени. Поначалу у меня, не скрою, были некие сомнения, но потом они развеялись. Видите ли, Питер — город в какой-то степени периферийный, а жителям провинции, наверное, свойственна любовь ко всему своему. Поэтому мы и решили, если уж город готовится к 300-летию, то и нам негоже оставаться в стороне от общего движения. Питерский фигурист на питерском льду во время проведения там финала Гран-при исполнит программу под произведение питерского же композитора — это, согласитесь, символично. В основу музыкальной композиции легла тема из кинофильма "Бандитский Петербург". Но Игорь Корнелюк, который очень живо откликнулся на наше предложение о совместной работе, тем не менее не стал делать компиляцию из кусочков популярной темы, а написал, учитывая наш замысел, отдельную композицию.
— Что вы хотели выразить в этой программе?
— Жизнь человека как колебательный процесс между добром и злом, хорошим и плохим.
— Какими техническими новинками нынче порадуете?
— Того арсенала технических средств, который Плющенко уже давно имеет, ему с лихвой достаточно для победы над любым соперником. Даже и сейчас редкие спортсмены пытаются исполнить исторически привнесенные Женей в фигурное катание каскады 4-3-2 или 4-3-3. Пионером стал Плющенко и в вопросе вращений. Практически никто из фигуристов не выполняет вращения в "бублике", а уж "бильманн" Жени — и вовсе уникален. Кстати, любопытно, что за этот самый "бильманн" благодарить мы должны маму Жени — Татьяну Васильевну, которая годами изо дня в день работала с сыном над его уникальной растяжкой. И хотя особо усложнять технику Плющенко большой необходимости нет, такая работа постоянно ведется. В прошлом году он на тренировках уже чисто прыгал четверной лутц. Однако в олимпийском сезоне на Женю свалилось огромное количество травм, причем настоящих, а не тех, на которые ссылаются порой другие спортсмены, чтобы получить лишний шанс для успешной пиар-акции. Плющенко на самом деле страдал от жесточайших болей с обеих сторон паха, заработал воспаление надкостницы под правой коленной чашечкой и травмировал левый голеностоп.
— Что-то не помню, чтобы он жаловался.
— А зачем же выходить на старт и трубить: я болен, я болен, я болен? Кататься надо. Наш с Плющенко спортивный план рассчитан еще на две Олимпиады. Это реальный замысел, потому что через семь лет он достигнет прекрасного возраста, чтобы показывать хорошие результаты. Если боженька не отвернется и не пошлет какой-то травмы, конечно.
— Как складывается жизнь Плющенко вне льда?
— Женя по-прежнему живет с родителями и, несмотря на свою молодость, является полновесным главой семьи во всех отношениях — моральной и материальной. А главный человек для него вне льда — мама. Вообще-то мама — это, спросите любого тренера, самое ужасное явление, которое существует в фигурном катании. Но мамы Алексея Урманова и Плющенко — исключение. Их вклад в успех сыновей трудно переоценить.
— Почему маму Плющенко никогда не видно на трибунах?
— Зато это тот штепсель с тем электричеством, который не виден, но который питает. Несмотря на то что Татьяна Васильевна занималась далекой от искусства деятельностью, она высоко музыкально образованный человек с природным даром слышать и чувствовать музыку. Она сама даже шила когда-то Жене костюмы, и, повторяю, ни я, и никто другой обучил его уникальному "бильманну". У нее вообще есть дар дрессировщика, который она с успехом применяет не только на сыне, но и на практически не поддающихся дрессировке семейных собаках — английском, а теперь на американском бульдогах.
— Небось когда Плющенко со своим бульдогом на улицу выходит, местные девчонки мучают его всякими глупостями?
— Иногда девчонки его мучают, а иногда... он их.