«Пользуясь правом полной безответственности»

1 января 1883 года прекратилась деятельность Святой дружины — тайной организации, учрежденной высшей российской знатью в апреле 1881 года, вскоре после убийства императора Александра II. Ее члены решили защищать взошедшего на престол Александра III, физически уничтожать революционеров-террористов и вести пропаганду, направленную на дискредитацию антиправительственных организаций. Для достижения заявленных целей были выделены из средств Министерства двора и дополнительно собраны колоссальные суммы. Но результаты деятельности Святой дружины разочаровали императора.

«Грозит нам в будущем реками крови»

События 1 марта 1881 года без преувеличения всколыхнули всю Россию. В предшествующие века случались государственные перевороты, сопровождавшиеся убийством монарха. Однако смерть императора от взрыва бомбы, брошенной простолюдином, была делом неслыханным и подрывающим все представления о порядке в стране.

В ужасе были даже те, кто не любил царя-освободителя. Ведь страна еще не отошла от шока, вызванного его реформами, а такая до ужаса обыденная, просто на улице, гибель самодержца предвещала новые великие потрясения, которые Российская Империя могла и не пережить.

Масла в огонь подлил манифест исполнительного комитета «Народной воли», составленный 10 марта 1881 года, в котором соратники цареубийц писали новому императору Александру III:

«Ваше величество! Вполне понимая то тягостное настроение, которое вы испытываете в настоящие минуты, исполнительный комитет не считает, однако, себя вправе поддаваться чувству естественной деликатности, требующей, может быть, для нижеследующего объяснения выждать некоторое время… Мы решаемся обратиться к вам немедленно, ничего не выжидая, так как не ждет тот исторический процесс, который грозит нам в будущем реками крови и самыми тяжелыми потрясениями».

Народовольцы ставили императору условия, которые он заведомо не мог и не хотел выполнять:

«1) Общая амнистия по всем политическим преступлениям прошлого времени, так как это были не преступления, но исполнение гражданского долга.

2) Созыв представителей от всего русского народа для пересмотра существующих форм государственной и общественной жизни и переделки их сообразно с народными желаниями».

Но в результате лишь напугали Александра III и его окружение настолько, что в Санкт-Петербурге были приняты беспрецедентные меры безопасности. К примеру, запрещалось ходить по тротуару под окнами императорских и великокняжеских дворцов. А чтобы как-то смягчить впечатление от этого нарушающего привычный образ жизни столичных обывателей, на запрещенных к проходу местах имитировались ремонтные работы.

На оборотной стороне фотографической карточки находится пропускная надпись, удостоверяющая личность владельца карточки, и печать конторы

Еще более строгие меры были приняты в Гатчине вокруг любимого дворца Александра III. Петербургская газета «Голос» 28 апреля 1881 года сообщала:

«Всякий, прибывающий в гатчинский дворец, непременно направляется к так называемому кухонному каре, в левый корпус дворца. Из этого каре прибывший сопровождается в контору начальника охраны резиденций Государя, где записываются имя, отчество, фамилия, звание, к кому, зачем прибыл и кто из находящихся в гатчинском дворце знает его. После такого опроса его провожают до места и цели прибытия. Таким же путем он возвращается обратно: всякий выбывающий из дворца вносится снова в книгу. Исключения не делаются решительно ни для кого. Лица, служащие во дворце и вообще постоянно имеющие сношения с дворцом, снабжены своими фотографическими карточками, для чего выписан из Петербурга особый фотограф. На оборотной стороне фотографической карточки находится пропускная надпись, удостоверяющая личность владельца карточки, и печать конторы. Дубликат фотографической карточки хранится в конторе при алфавитном указателе всех служащих и некоторых посторонних лиц, имеющих надобность ежедневно бывать в гатчинском дворце. В алфавитной книге подробно описаны приметы, звание и род занятий всех подобных лиц, так что при малейшем сомнении всякая личность может быть немедленно удостоверена».

«Частному обществу не под силу»

Как это обычно и бывает, Александр III назначил на ключевые посты, связанные с его охраной, людей, которых он хорошо знал и которым абсолютно доверял. Начальником личной охраны императора стал генерал-адъютант граф И. И. Воронцов-Дашков, который был начальником штаба гвардейского корпуса в то время, когда им командовал будущий император. А должность петербургского градоначальника получил генерал-майор Н. М. Баранов, герой русско-турецкой войны 1877–1878 годов, но, как писали современники, весьма и весьма посредственный администратор, увлекавшийся разнообразными трудноисполнимыми проектами.

Так, став градоначальником, он решил привлечь к охране порядка столичную общественность. И во исполнение этого проекта с согласия императора он 18 марта 1881 года приступил к созданию временного совета при градоначальнике, для избрания которого домовладельцы всех 228 петербургских околотков должны были избрать выборных, избиравших в свою очередь из своей среды 25 членов совета и 25 кандидатов им на замену. Результат оказался неожиданным для генерала Баранова, но вполне закономерным, как сочли его недоброжелатели. Совет при градоначальнике быстро превратился в место, где все обсуждалось и ничего не решалось. Так что столичные остряки окрестили это административное новообразование бараньим парламентом. Заседания его вскоре прекратились, но идея привлечь общественность к защите священной особы императора не умерла.

Представители разных сословий напрямую или через посредство приближенных пытались ознакомить императора со своими проектами борьбы с революционным террором. В последующие годы немало разных людей объявляли причастными к появлению Святой дружины. Однако важнейшим обстоятельством, способствовавшим ее формированию, было появление источника финансирования для этой глубоко верноподданнической и патриотической, как подчеркивалось, организации.

При докладах министров новому императору о положении дел в стране и их ведомствах неожиданно выяснилось, что в Министерстве императорского двора за время царствования Александра II от экономии средств накопили 20 млн руб.— грандиозную сумму в те времена, когда 35–40 руб. в месяц обеспечивали пристойную жизнь приехавшего в столицу провинциала.

Вся доходная часть государственной росписи доходов и расходов — бюджета Российской Империи за 1881 год равнялась 684 млн руб. Так что «освоить» без малого 3% годового дохода империи захотелось немалому числу вельмож.

Одним из петербургских банкиров внесен на дела общества чуть не миллион, а именно — 800.000 рублей

Поскольку деятельность новой тайной организации защитников императора не предполагала проверок государственным контролем, никаких точных сведений о выделенных для нее средствах не собиралось. Говорили, что император повелел выдать ей то ли один из тех «придворных» 20 млн, то ли дал миллион из собственных средств. Еще 3 млн, как утверждали современники, собрала высшая знать. Но при создании Святой дружины не забыли пригласить в нее и тех, кто вряд ли мог выслеживать и ликвидировать революционеров, но вполне мог вносить материальный вклад в деятельность организации. В их числе оказались золотопромышленник Ф. И. Базилевский вместе с банкирами бароном Г. Е. Гинзбургом и А. И. Заком. Позднее, 27 сентября 1881 года «Русские ведомости» писали о финансах Святой дружины:

«Деятельность ее вполне обеспечена с денежной стороны, так как в числе других пожертвований одним из петербургских банкиров внесен на дела общества чуть не миллион, а именно — 800.000 рублей».

В общем же общество строилось по правилам всех тайных организаций — с шифрованной перепиской, с конспиративным делением всех членов на пятерки, присягой верности и прочими атрибутами. Правда, с поправкой на то, что о его существовании в большей или меньшей степени был осведомлен довольно широкий круг обитателей обеих столиц и крупных городов.

Каждый из братьев, как именовались члены дружины, имел право привлекать новых членов и обзаводиться агентами, помогающими ему в борьбе с антиправительственными элементами. Работу этих помощников братья оплачивали как из собственных средств, так и из средств общества. Ну а поскольку деньги у Святой дружины водились, появилось немало желающих стать ее платными помощниками. К примеру, сыскное дело в дружине в качестве наемного лица взялся организовывать знаменитый сыщик, действительный статский советник И. Д. Путилин, ради новой службы летом 1881 года оставивший пост начальника сыскной полиции «по болезни». Злые языки утверждали, что его болезнь называлась жадностью, ведь за исполнение обязанностей в Святой дружине он запросил и получил жалование в 12 тыс. руб. и еще 3,6 тыс. на разъезды и расходы.

Дружине охотно брались помогать и люди попроще. Армейских офицеров нанимали за тройной оклад наблюдать за правопорядком на улицах. А братья из гвардейских офицеров нередко нанимали в качестве агентов известных им примерным поведением и верноподданническим настроем отставных унтер-офицеров своих полков, которым, назначив их бригадирами, поручали нанимать других агентов.

Значительной статьей расходов Святой дружины, как выяснилось позднее, стали собрания ее членов-руководителей во главе с графом И. И. Воронцовым-Дашковым, в августе 1881 года назначенного министром императорского двора. Проходили они в аристократическом Императорском яхт-клубе на Большой Морской. Но для конспирации братья совещались не в самом клубе, а в отдельном помещении, где участникам этих патриотических собраний подавали роскошные обеды.

Средства, выделенные Святой дружине, стремительно таяли. Уже в начале ее деятельности один из ее основателей и своего рода исполнительный директор, граф П. П. Шувалов, записал:

«Средства общества ныне не превышают 100.000 рублей. Приняты меры для доведения их до 300.000 рублей».

Большинство же членов Святой дружины остаются, вследствие не вполне удовлетворительной организации, почти в полном бездействии

При этом дело защиты священной особы императора так и не сдвинулось с мертвой точки. В отчете о деятельности Святой дружины за первые полгода Шувалов отмечал:

«Шестимесячная деятельность доказала, что частному обществу не под силу бороться с преступными предприятиями и ежедневно разрастающимся революционным настроением значительной части грамотного населения России. Результаты, достигнутые данными Святой дружины, ограничиваются: 1) обеспечением некоторых улиц столицы вполне организованной и, по-видимому, целесообразной системой Добровольной охраны и 2) раскрытием преступных замыслов одного из заграничных террористических кружков. Остальные отрасли названного общества не успели еще выказать своей деятельности. Большинство же членов Святой дружины остаются, вследствие не вполне удовлетворительной организации, почти в полном бездействии. Но если и реорганизовать Святую дружину по-новому, более практическому образцу, то и тогда ее заслуга может ограничиваться предоставлением в распоряжение правительства некоторого числа преданных, бескорыстных и дисциплинированных людей. Деятельность Святой дружины будет все-таки деятельностью сравнительно небольшой группы частных лиц, за которыми, вследствие преступной огласки имен ее руководителей, будет предполагаться правительственная инициатива. Между тем для искоренения крамолы необходимо вызвать действительное участие населения в систематическом ее преследовании.

Для сего необходимо, во-первых, ограничить намеченную цель. Надеяться на возможность когда-либо искоренить влияние социалистических учений, а тем паче противоправительственную оппозицию различных менее радикальных оттенков,— было бы сущей утопией. Следует, по крайней мере на время, сузить район действия и ограничиться облавой на террористов...»

«Для формирования требуемых выборных масс»

На самом деле вся разыскная деятельность Святой дружины за редчайшими исключениями была чередой ошибок и провалов. Так, братья сочли уволенного Александром III министра внутренних дел и ближайшего советника его отца, графа М. Т. Лорис-Меликова, человеком с опасными взглядами и обдумывали меры по его нейтрализации. Бывший министр, сославшись на нездоровье, уехал лечиться за границу, где в Висбадене встретил писателя М. Е. Салтыкова-Щедрина, который 29 июля 1881 года писал об их встрече:

«Сегодня Лорис-Меликов сообщил мне следующее. В Петербурге... учреждена дружина спасения, цель которой есть исследование и истребление нигилизма, не останавливаясь даже перед устранением таких личностей, как Гартман, Кропоткин и т. п. Дружина организована в виде тайного общества... пятерками, так что одна пятерка не знает других, но все повинуются известному лозунгу. Пятерки эти рассеялись за границей, так что Лорис-Меликова убеждают быть осторожным».

Информация от Салтыкова-Щедрина попала к революционерам, жившим в эмиграции, которые раз за разом выставляли Святую дружину и правительство Российской Империи в самом неприглядном виде. В ноябре 1881 года братья отправили в Париж агента — бывшего полицейского чиновника И. Н. Климова. Опытный сыщик должен был войти в доверие к одному из виднейших эмигрантов — князю П. А. Кропоткину, чтобы выяснить его намерения. Встреча с князем, как докладывал начальству Климов, прошла великолепно. Кропоткин, по мнению агента, проникся к нему самыми дружескими чувствами и много рассказывал о том, что расширяет ряды своих сторонников и собирается вскоре приехать с ними в Россию, чтобы совершить покушение на Александра III. За выполнение задания Климову было щедро заплачено. Но истина заключалась в том, что Кропоткина в это время не было в Париже. А игравший его роль эмигрант хоть и был похож на князя, отличался от него цветом бороды, чего агент Святой дружины не заметил или не захотел заметить.

Потом был провал с покупкой документов, связывающих с революционерами дядю императора — остро нелюбимого самодержцем великого князя Константина Николаевича. Братья потратили на выкуп скандальных бумаг у некоего англичанина огромные деньги, но все, что они получили, было никому не нужной макулатурой. После этого всю зарубежную деятельность дружины нужно было попросту прекратить.

Бесспорно нет средств охранить Государя Императора обыкновенными полицейскими мерами

Но у Святой дружины оставалась еще одна задача — защита императора во время торжественных выездов мероприятий и самого главного из них — коронации. О всех опасностях этого предстоящего важнейшего события в одном из планов его охраны говорилось:

«Если коронация Его величества имеет быть в этом году, то так как уничтожение к тому времени анархической крамолы немыслимо, то при громадном народном стечении, в коронационное время неизбежном, полиция решительно не в состоянии будет парализовать злоумышленные действия анархистов. Вековым обычаем установлены две церемонии, при которых бесспорно нет средств охранить Государя Императора обыкновенными полицейскими мерами, это именно: 1) торжественные въезд в Москву и 2) священное коронование.

Первое, то есть торжественный въезд, в особенности опасен. Хотя по обеим сторонам улицы войска стоят шпалерами, но сзади войска все покрывается сплошной народной массой,— никакое публичное торжество в Петербурге не может дать понятие о народном наплыве в Москве в коронационное время. При подобной обстановке и при всеобщем сосредоточенном внимании исключительно на императорское шествие легко подбросить разрывную бомбу и ускользнуть в толпе. В особенности это удобно из заборов, садов и даже на площадях, а по всем направлениям в Москве почти по всем улицам собственно дома окружены и заборами, и садами, а подступы к Кремлю представляют только одни площади.

Если Божией милостью подобного рода злодеяние не имело бы несчастных последствий лично для священной особы Его величества, то в таком случае все-таки народное волнение проявилось бы в ужасающих размерах.

Анархистам стоит только в среде стотысячных масс рассыпать десяток и даже меньше фанатиков-злодеев, чтобы произвести в Москве кровавые беспорядки, следовательно, чрезвычайные меры на всякий случай по совести обязательны. Нельзя придумать более охранительную меру при торжественном въезде, как, в общих чертах, следующую: по одним сторонам вдоль всего императорского шествия и пути расположить только и исключительно выборных от городов, волостей, цехов и обществ сплошной и густой массой. Эту выборную массу необходимо сзади отделить от народной толпы войсками.

Предполагая, что городская дума совместно с московской полицией относительно домов вдоль торжественного пути примут надлежащие охранительные меры, все-таки для остальных пространств (дворов, садов, заборов, тротуаров, площадей) ни Москва, ни даже Московская губерния не может дать и четвертую часть необходимого количества выборных, потому что для полного обеспечения по всему пути и по обеим сторонам глубина выборных масс, параллельная торжественному шествию, не должна быть менее 50 саженей (включая и дворы домовые, и сады)...

Потребуются заблаговременные распоряжения по всей, может быть, России для формирования требуемых выборных масс».

Братья Святой дружины решили, что смогут найти необходимое количество надежных людей, которые защитят императора от возможных неприятностей. И им это почти удалось. Они договорились с московскими старообрядцами, что в июле 1881 года во время поездки Александра III в Москву и поволжские губернии, московская старообрядческая община даст людей для создания того, что в плане охраны коронации именовалось выборной массой. Старообрядцы согласились участвовать в охране отнюдь не за деньги — людьми они были не бедными. Граф Воронцов-Дашков от себя и от императора дал им слово, что платой за помощь в охране Александра III будет отмена полицейских преследований старообрядцев.

17 июля 1881 года императорская чета прибыла в Первопрестольную и четыре тысячи старообрядцев встретили ее в первых рядах народных толп. Эта своего рода репетиция коронации привела все окружение императора в восторг. Запрос о прекращении преследований старообрядцев передали прокурору Святейшего синода К. П. Победоносцеву. Но проходил месяц за месяцем, а никакого ответа вершитель духовных дел так и не дал. В конце концов, когда делегация возмущенных долгими проволочками старообрядцев приехала в Петербург, Победоносцев заявил им, что никаких перемен в их положении не будет.

План проведения коронации с помощью старообрядцев рухнул.

«Снова начать террор»

Тем временем народовольцы постоянно напоминали о том, что не отказываются от выбранной их партией тактики террора. В составленной осенью 1881 года программе «Народной воли» на ближайшее будущее говорилось:

«6. Запугивать правительство мелким частным террором, направляя его преимущественно против лиц, крайне вредных интересам партии, а также повсеместным и возможно одновременным шантажом...

7. Месяцев через 5 предложить компромисс правительству, условия и гарантии которого выработать на общем съезде в Харькове.

8. При отказе... снова начать террор, направляя на тех, которые окажутся, по собранным сведениям, сторонниками и защитниками старых порядков».

На таком фоне в Святой дружине возникла идея, судя по всему поддержанная самим императором, договориться с революционерами о временном перемирии. Ведь задержка с коронацией выставляла Александра III в неприглядном виде.

Потом все участники событий ожесточенно спорили о том, кто из них и в какой степени был использован властями в своих целях. Но, если отбросить все детали, утратившие актуальность за давностью лет, складывается следующая картина. Руководители Святой дружины с помощью разных людей, отошедших от революционной деятельности или пользующихся уважением у народовольцев, пытались связаться с исполнительным комитетом «Народной воли». Братья действовали от имени выдуманных на скорую руку земских общественных организаций, члены которых имеют влиятельных друзей при дворе. Прощупывание шло по трем направлениям, но тема будущих переговоров была одна — безопасность во время коронации.

Сверх того, Земская лига оставляет в залог крупную сумму

В конце концов находившиеся в эмиграции видные народовольцы выработали условия, переданные мнимой Земской лиге. Главным требованием, как и прежде, было создание в России выборного народного представительства. Но были и конкретные требования, без которых «Народная воля» не собиралась ничего обсуждать:

«I. Земская лига обязуется прежде всего (доказать) выяснить свою силу и (полную благонадежность своих намерений) свои цели; для этого:

a) Земская лига выхлопочет амнистию Чернышевского или

b) облегчение участи политических каторжных (в Сибири),

c) сверх того, Земская лига оставляет в залог крупную сумму, которая должна быть возвращена Лиге по исполнению ею обязательства, в случае же неисполнения может быть конфискована».

Вопрос об амнистии кумиру революционной молодежи Н. Г. Чернышевскому в Святой дружине сочли самым сложным. Куда охотней там говорили об исполнимом требовании — денежном залоге. Руководители организации подробно расспрашивали посредников, как, в какой форме можно внести залог, какого размера он будет. Желание мирно провести коронацию было настолько велико, что в Петербурге не хотели думать о том, что выплатив залог и заведомо не собираясь выполнять все остальные условия, они, по сути, помогут начать новую, небывалую прежде волну террора.

Как вспоминал видный, но затем раскаявшийся народоволец Л. А. Тихомиров, речь шла о залоге в миллион рублей, которые следовало внести одобренному обеими сторонами учреждению или лицу в Париже. И судя по всему, правительство через настоящую Святую дружину и липовую Земскую лигу готово было заплатить.

О причинах срыва сделки ветераны-народовольцы спорили столь же ожесточенно, как и о своей роли в переговорах. Но наиболее логичной представляется следующая. 20 ноября 1882 года арестованный охранкой и согласившийся на сотрудничество с ней народоволец — отставной штабс-капитан С. П. Дегаев — написал подробный отчет о том, что представляет собой «Народная воля». Как оказалось, партия была разгромлена после цареубийства и все ее угрозы не более чем блеф.

В следующие дни петербургским студентам начали приходить прокламации, призывавшие их вступать в Святую дружину или делать пожертвования на ее деятельность. В качестве одного из адресов, куда следовало отправлять деньги, фигурировал адрес редакции газеты «Новое время». Сотрудники газеты, по версии редакции, сочли себя оскорбленными таким указанием на связь с непонятным тайным обществом, и 24 ноября 1881 года в «Новом времени» появилась статья, высмеивающая дружину и ее деятельность.

«Предпринимаемое безответственными агентами»

Братья не сомневались, что рассылка листовок, как и статья, инспирированы чинами охранки, которые уже давно доказывали, что частная тайная полиция только попусту тратит деньги и мешает государственной. Они не знали, что два дня спустя, 26 ноября 1881 года, министр внутренних дел действительный тайный советник граф Д. А. Толстой представил императору записку о деятельности Святой дружины, включая и ту, что братья считали успешной,— издание псевдореволюционных газет.

«Неправильное в своем основании общество Святой дружины,— докладывал Толстой,— и на деле не достигло никаких практических результатов. В то время как с сентября прошлого года мерами государственной полиции в Петербурге и Москве разыскано и арестовано до 75 человек видных революционных деятелей, Святая дружина добровольной охраны успела приобрести лишь сведения о четырех лицах (студенте Судакове, мичмане Лаврове, Екатерине Дагеспуло и враче Кондопуло), но и в отношении сих лиц деятельность Дружины была мало плодотворна, так как органы государственной полиции имели о них точные сведения ранее агентов Дружины.

В сознании безопасности своей практической деятельности в обнаружении и преследовании злоумышленников Святая дружина перешла к другому образу действий и здесь вступила на путь, угрожающий значительным вредом в будущем.

Пользуясь правом полной безответственности в своих действиях и покровом таинственности, общество начало вести свою пропаганду. Оно основало свою еженедельную газету “Вольное слово”, в №41 которой изложило свою программу.

Как программа этой газеты, так ее содержание и способ изложения почти и ничем не отличаются от органа революционной партии “Народной воли”.

Трудно объяснить значение и цель издания “Вольного слова”, но несомненно, что распространение этого органа, предпринимаемое безответственными агентами Дружины, должно увеличивать массу людей недовольных, плодить новых адептов революционной партии, практическая деятельность которых будет совершенно ускользать из-под надзора Дружины...

Итак, если деятельность Дружины по своим практическим результатам в деле обнаружения злоумышленников была ничтожна; если ее деятельность по пропаганде угрожает вредными последствиями в смысле увеличения контингента людей, зараженных революционным духом; если существование тайного сообщества не отвечает коренным понятиям правильного государственного устройства, то несомненно, что истекший опыт почти двухлетнего существования Святой дружины следует признать достаточным для заключения о невозможности дальнейшего продолжения его деятельности».

Император согласился с министром и повелел прекратить деятельность Святой дружины к 1 января 1883 года, а всю ее документацию передать департаменту государственной полиции МВД. Документы стали еще одним доказательством того, о чем сотрудники охранки не уставали говорить на протяжении двух лет существования Святой дружины. О том, что вся ее деятельность прикрывала бессмысленную трату, если не хуже, огромных средств, переданных дружине на благое патриотическое дело.

Евгений Жирнов