В 1888 году в России произошло событие, равносильное чуду: впервые крестьяне-кустари получили крупный заказ напрямую от государства. После долгого изучения положения кустарных промыслов Министерство государственных имуществ пришло к выводу, что среди кустарей многие работают, но почти не едят — столь мизерны их заработки. Некоторые министры, земства, неравнодушные частные лица в течение следующих почти 30 лет пытались повысить доходы миллионов кустарей, потому что понимали, что от их благосостояния зависит будущее не только их семей.
Кустари могли без особых усилий обуть не только армию, но и всю Россию. Но обычно их самих «обували» перекупщики
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ
«Возвращаются домой в вольном дилижансе»
Тысячи крестьян в Российской Империи по окончании полевых работ принимались за ремесла. Кто-то трудился в родной избе, а кто-то отправлялся в чужие края. И дело было не столько в нелюбви к праздности, сколько в том, что земледельческий труд ни при крепостном праве, ни после его отмены не позволял прокормиться многим семьям.
Все, что требовалось в крестьянских хозяйствах, делалось даже в начале XX века не на фабриках, а в избах: валенки, сапоги и лапти, домашняя утварь, одежда, орудия труда… Счастье, если у кустарей была возможность самостоятельно отвезти свои изделия на ярмарку,— только тогда их зимние труды достойно вознаграждались.
К примеру, корзинщики Ярославской губернии в середине XIX века сами привозили на рынок свой товар. Продав корзины, они возвращались из Ярославля с разной кладью, взятой по подряду для мелких торговцев-земляков. Некоторые изготовители деревянной посуды Владимирской и Нижегородской губерний сами развозили свои изделия по украинским ярмаркам и даже имели склады в Харькове и Ромне, за что получили прозвище «самовозы».
А серповщики Судогодского и Владимирского уездов отправлялись со своим товаром в сибирские губернии, где не только торговали, но и брались за кузнечные работы.
Из деревень Ковровского уезда осенью выдвигались изготовители решет. Взвалив на спину сто-двести решетных полотенец да три-четыре лыковых круга для ободков, опираясь на посох с окованным железом нижним концом, крестьянин отправлялся за сто и более верст. Зимой, положив свои полуфабрикаты в салазки, он мог уйти пешком даже в соседние губернии.
«В редких чрезвычайно случаях,— писал в 1861 году экономист А. К. Корсак,— сельские ремесленники, при отдаленном сбыте изделий, делают складчину для отправления товара к месту сбыта на общий счет. Как на один из таких примеров мы можем указать на романовских шубников, называемых “стайниками”. Для отправки готовых шуб в Москву три или четыре хозяина на общий счет нанимают до Москвы подводы, с которыми отправляется обыкновенно один из них. В Москве таким же образом они нанимают особые кладовые для хранения товара до сдачи его оптовым московским торговцам и потом возвращаются домой в вольном дилижансе. Для отправки товара в Нижний Новгород они составляют товарищества от 8 до 10 человек и на общий счет нанимают во время ярмарки лавки».
Большинство же кустарей находились в полной зависимости от скупщиков, которые втридорога продавали крестьянам сырье и за гроши покупали у них готовую продукцию.
Например, попавшие в эту кабалу ярославские и череповецкие кузнецы-гвоздари брали железо в долг у крестьян-расковщиков из соседних деревень. Единственная выгода, которую получали кузнецы, состояла в так называемом прикове, т. е. в том излишке гвоздей, который им удастся выковать из каждого пуда железа сверх количества, условленного с купцом. В итоге в неделю кузнец зарабатывал не больше 1 руб. 20 коп. серебром, т. е. около 60 руб. в год, тогда как в других губерниях хорошие мастера-серповщики нанимались в чужие кузницы за 100 руб. в год.
«Отпускалось всего лишь 35–40 тыс. рублей в год»
После отмены крепостного права, когда год от года становилось все меньше крестьян, способных платить подати, власти озаботились вопросом, почему так малы их доходы. В 1872 году была учреждена особая комиссия для изучения положения кустарных промыслов. Изучали положение более 10 лет, но результатом долгих трудов стали лишь многотомные отчеты. А в 1888 году заботы об этой «отрасли народного труда» были поручены Министерству государственных имуществ.
«Министерство это,— писал кандидат сельскохозяйственных наук и лесоводства Н. В. Пономарев,— приступив к занятиям по кустарному делу, не задавалось какими-либо широкими задачами; на первое время оно ставило себе целью исследовать нужды кустарей, так сказать, с практической точки зрения; узнать, где и что производится, каковы технические качества тех или других изделий, как их можно улучшить, какие промыслы имеют будущность и т. п.; для этого посылались специально знакомые с делом исследователи. Собранные таким путем данные, в форме отчетов командированных лиц, подвергались обсуждению в особых совещаниях… В общем, деятельность Министерства государственных имуществ в данной области оставалась довольно слабой до самого преобразования министерства; да и могло ли быть иначе, когда на развитие одной из важнейших у нас отраслей народного труда отпускалось всего лишь 35–40 тыс. рублей в год».
Но курским кустарям, одним из первых, уже в 1888 году улыбнулось счастье: военное ведомство передало заказ на шитье сапог из казенного материала Новооскольскому уездному земству. Эксперимент оказался удачным и продолжился. Во время голода 1891–1892 годов новооскольские сапожники — 4 тыс. человек — не только не брали продовольственную ссуду, но и исправно вносили подати. В начале XX века кустари трех уездов Курской губернии шили для солдат 100 тыс. пар сапог в год.
Казенные заказы стали доставаться и кустарям-рогожникам Воскресенской волости Нижегородской губернии. Когда крестьяне имели дело со скупщиками, они получали с рогожи полторы копейки, а работая на казну,— шесть копеек.
Но широкого развития отношения казны с кустарями так и не получили. Министерства возлагали за это вину на пассивные земства — правда, делая поправку на крайнюю сложность российского торгового делопроизводства: не всякий земский деятель был способен в нем разобраться. А без этих знаний невозможно было заключать контракты с казенными ведомствами.
И кустари продолжали целыми семьями работать по 16–18 часов в день на алчных скупщиков. Зарабатывали гроши, но без этого подспорья жить было трудно.
Скорняки одними из первых кустарей оценили все выгоды совместных закупок сырья и сбыта продукции
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ
В конце XIX века в Воронежской губернии, например, крестьяне, занимавшиеся только земледелием, имели на душу 35 руб. 10 коп. годового дохода, у кустарей он был — 58 руб. 66 коп. (фабричный рабочий в среднем зарабатывал тогда 131 руб. 32 коп. в год).
В большинстве случаев земледелие покрывает 40% бюджета крестьянина
«В большинстве случаев земледелие покрывает 40% бюджета крестьянина, кустарное производство 30%, остальные 30% — случайные доходы,— писал экономист М. В. Муравьев.— Так, во Владимирской губ. средний двор кустаря-валяльщика имеет от земледелия 400 р., а от промысла 130 р.; там же у кустаря-бочара: от земледелия 214 р. и от промысла 170 р.».
По оценке канцелярии Комитета министров, для обработки площади 50 губерний Европейской России требовалось 13 472 тыс. мужчин рабочего возраста.
«Допустив,— писал экономист В. П. Воронцов,— что лишь это число лиц и занято в хозяйстве, и приняв, что все 1 112 000 земледельцев южной степной полосы не нуждаются в подсобных заработках, мы получим все-таки 12 360 000 мужчин, огромное большинство которых в течение 4–7 зимних месяцев не может приложить свою силу к сельскому хозяйству. В действительности число земледельцев значительно превышает эту цифру, так как остальные занятия, должности и т. п. не в состоянии поглотить 10 миллионов взрослых мужчин этих губерний (по счету населения в 1897 г.), излишних для земледелия».
В целом же по России на рубеже веков из 100 млн сельских жителей лишь 8 млн занимались кустарными промыслами.
Выход из сложившейся ситуации некоторые экономисты видели не в строительстве огромных заводов, а в открытии в глубинках цивилизованных мастерских и маленьких предприятий, в создании артелей. Видный организатор кооперативного движения в России А. Г. Штанге писал:
«Фабрики, искусственно стягивающие в крупные центры тысячи мужчин и женщин, ищущих развлечений от фабричной и казарменной жизни в вине и разгуле,— такие фабрики могут быть очень выгодны предпринимателям, но с государственной и общественной точек зрения являются истинным бедствием. Отнимая у деревни ее лучшие силы, фабрики возвращают ей калек, заражают и распространяют трактирную цивилизацию. Во избежание всех этих зол, земские и артельные мастерские и фабрики должны возникать в самых центрах производства, среди населения, которое, оставаясь жить в своих домах, ходило бы на фабрики только работать».
«Неваляшки, бирюльки, складные яйца»
Первым из губернских земств пришло на помощь крестьянам московское. В 1880-е годы в губернии было 109 дворов кустарей, к 1899 году число их увеличилось до 618. Московское земство ввело новые промыслы, открыло школы, мастерские, музей и склады. И главное, выдавало ссуды кустарям и обеспечивало их сырьем, закупаемым оптом.
Пермское земство открыло кустарный промышленный банк, и в 1893 году было выдано кустарям 777 ссуд на сумму 87 тыс. руб. Нижегородское земство стало приобретать у казны участки леса для продажи кустарям лесного материала.
Большую помощь в сбыте крестьянских изделий стало оказывать основанное в 1900 году в Москве товарищество на паях «Союз» с капиталом в 100 тыс. руб.
Невероятно высокими были железнодорожные тарифы на перевозку кустарных изделий, что увеличивало их стоимость на 100%
И все же улучшения происходили очень медленно. К 1902 году по всей стране существовало лишь 300 разного рода земских и общественных складов и было создано около 150 артелей кустарей. Невероятно высокими были железнодорожные тарифы на перевозку кустарных изделий, что увеличивало их стоимость на 100%. Простые стулья и табуретки крестьянской работы и астрономические инструменты перевозились по одной и той же цене, гармошки и рояли доставлялись по одному и тому же — высшему — тарифу…
В марте 1902 года в Петербурге прошел первый съезд деятелей по кустарной промышленности, на котором было объявлено об учреждении Всероссийского общества содействия кустарной промышленности. Оно брало на себя обязанности справиться с «коренными причинами, тормозящими развитие кустарной промышленности». Такими как «отсутствие у кустарей хороших образцов и инструментов, недостаток средств для выгодного приобретения сырых материалов, отсутствие правильно организованного кредита, неимение сведений о запросах рынка и о ценах на изделия».
В 1903 году Общество содействия русской промышленности и торговли организовало передвижную кустарную выставку. Из Петербурга баржа с экспонатами и различными станками прошла по Мариинской системе и по Волге доплыла до Нижнего Новгорода, останавливаясь во всех городах, где были кустарные промыслы. Выставка ознакомила провинциальных кустарей и ремесленников с новыми технологиями и материалами, а также с требованиями городских потребителей и городских рынков.
С середины 1910-х годов стал возрастать сбыт лучших кустарных изделий через Московский музей. Если в 1906 году он купил в 17 губерниях изделий на 18 288 руб., то в 1911 году кустари 26 губерний продали музею своих произведений на 64 080 руб. Кроме того, музей реализовывал изделия мастерских, принадлежащих московскому губернскому земству. В 1911 году их было продано на 365 712 руб.
Благодаря этому музею вещи кустарей проникли за границу. В разных европейских странах их было продано в 1908 году на 27 436 руб., в 1909-м — на 37 973 руб., в 1910-м — на 53 062 руб., в 1911-м — на 60 038 руб. В 1913 году музей, выставив в Лейпциге на весенней и осенней ярмарках обширную коллекцию кустарных изделий, получил заказов на 21 187 марок.
«Лучший сбыт,— писал С. И. Сластников, чиновник особых поручений при Главноуправляющем землеустройством и земледелием,— имеют игрушки, носящие характер русского самобытного народного творчества, резные деревянные изделия старой русской формы, украшенные русским орнаментом, мелкие токарные изделия — неваляшки, бирюльки, складные яйца и т. п.; что касается женских рукоделий, то наибольшим спросом пользуются кружева».
Также хорошо продавались «изделия из папье-маше, кипариса, корешка, чинары, карельской березы, черного дерева, изделия из кожи с вышивками, строчки, прошивки, портьеры, скатерти, полотенца, дорожки, салфетки, ткани, набойки, пряжки, бисерные цепочки и т. д.». Кустарные произведения более чем 20 губерний России стали постоянно продаваться в Европе.
«Продолжая операцию по поставкам»
Даже самые непритязательные кустарные выставки вызывали неподдельный интерес и в стране, и за рубежом
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ
Пермское губернское земство неустанно искало для своих кустарей казенных заказов.
«Продолжая операцию по поставкам разных кустарных изделий интендантскому ведомству,— писал С. И. Сластников,— управа в 1913 году выполнила заказ на 83 350 пар валенок, 26 700 валеных стелек, 1000 пар кожаных сапог и 1000 штук удлиненных полушубков для новобранцев. Все эти предметы были изготовлены кустарными артелями в деревнях».
Также выполнялись заказы на веревки и топоры.
Владимирское земство в 1911 году получило от интендантства заказ на полушубки на 75 тыс. руб. В следующем году теми же кустарями их было сшито на 80 тыс. руб. для пограничной стражи.
Для интендантства стали шить сапоги и кустари-сапожники Воронежской губернии, в слободе Бутурлиновка.
Тверское земство устроило для кустарей пять складов. Там заготавливали для них сырье и хранили и продавали изделия, а также отправляли их на внегубернские рынки.
В 1913 году в знаменитом селе Павлове Нижегородской губернии, где делали лучшие в России ножи и замки, чтобы вырвать бедных кустарей из рук скупщиков, на земском складе была открыта торговля кустарными металлическими изделиями Павловского района. Для этого Главное управление землеустройства и земледелия выделило земству 25 тыс. руб. Для закупки изделий был приглашен специалист-приказчик, а для более широкого распространения их — вояжер для разъездов по Сибири и югу России. Часть этих казенных денег была потрачена на вызволение многочисленных ложкарей из кабалы барышников. Были завязаны отношения с земскими складами, потребительскими обществами и разными кооперативными учреждениями других губерний.
Рогожники Нижегородской губернии помимо поставок интендантству наладили отношения с торговыми фирмами в Москве. Нижегородское, Симбирское и Казанское земства решили объединить усилия и открыть в Первопрестольной склад, чтобы постоянно торговать там рогожами и веревками.
В целом по России земства истратили на поддержку кустарей в 1912 году 2 046 307 руб., в 1913 году — 2 705 060 руб. И если в 1911 году ничего не делали для улучшения кустарных промыслов в 15 губернских земствах из 40, то в 1913 году это число сократилось до пяти. Наибольшая доля этих расходов пришлась на устройство и содержание учебно-показательных мастерских.
На ссуды кустарям было потрачено немного: в 1911 году — 173 383 руб., в 1912 году — 207 940 руб., в 1913 году — 264 744 руб. Но это стали делать другие организации.
Торговлей через кустарные склады и мастерские занимались 20 земств. Отлично это дело было поставлено в Нижегородской, Полтавской, Московской, Пермской, Вятской Тверской и Уфимской губерниях.
В большинстве районов страны кустарная промышленность была на подъеме. Ведь близкие к народу земские деятели понимали, что от благосостояния каждого жителя зависит благополучие всей страны.
В марте 1913 года в Санкт-Петербурге состоялась вторая Всероссийская кустарная выставка. За семь недель работы выставку посетили 193 тыс. человек. Было продано изделий на сумму 225 тыс. руб. За десятилетие, прошедшее после первого съезда деятелей по кустарной промышленности, многое изменилось. И никто той весной не предполагал, что будущее не за кружевами и игрушками, а за валенками и сапогами.