выставка графика
В Музее современной истории России (бывшем Музее революции) открылась выставка "Сальвадор Дали. Золотой век", демонстрирующая его графику 1950-1970-х годов, в том числе огромный корпус книжных иллюстраций. Комментирует СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
История появления выставки в залах прежнего Английского клуба почти так же причудлива, как ее экспонаты. Немецкой фирме Gamma, специализирующейся на подобного рода выставочных проектах, привезти около 600 графических листов из одной частной (немецкой же) коллекции не составило особенного труда; но вот их водворение в Москве оказалось просто неимоверно сложным. Даже, в конце концов, обидно: привозят нам Сальвадора Дали, а никто не берется его выставлять, и только в пресловутом Музее современной истории великому сюрреалисту удалось наконец притулиться. На вопрос, в чем же духовное родство между музеем и творчеством Дали, все отвечают в жанре риторических вопросов. "У нас же современной истории музей, а чем вам Дали не современная история?" — интересуются музейщики. "Это же Музей революции, а чем вам Дали не революция?" — спрашивают организаторы. Правда, помимо риторики выдвигаются и более прагматические объяснения: дескать, Тверская — это днем и ночью оживленное место, пусть Дали в это оживление вливается.
Влился Дали довольно неожиданным образом. Скажем, в одном из залов выставочные стенды плотно обступают дедушку советского сельского хозяйства — старенький трактор. Необычно, но, с другой стороны, для довольно безумной графики фон вполне подходящий. Собственный фон, устроенный организаторами, будет поскромнее — темные стенды, кое-где сиротливо украшенные аэрозольными граффити, что больше смахивает не на арт-жест, а на мелкое хулиганство. Есть еще подиум, на котором собираются показывать моды и стрижки, вдохновленные Дали. Вот и вся изобретательность: информационно-кураторская сторона выставки поставлена просто безнадежно.
А жаль, поскольку графика сама по себе и сильная, и интересная — и тем, кому любопытно посмотреть на сюрреалистическое прочтение литературной классики, и тем, кому хочется как следует оценить графический вариант изощренной образности Дали. Но еще интереснее было бы как минимум понять, отчего и с какими намерениями, собственно, мэтр взялся за иллюстрирование Овидия (или де Сада, или Мериме, или Гете, или Фрейда). Об этих подробностях приходится размышлять в основном гадательно, поскольку экспликации совершенно не справляются даже с именами собственными ("Овид" вместо Овидия, "Ронсард" вместо Ронсара, "Мозес" вместо Моисея и так далее). Прочие сведения можно узнать лишь изустно. Так, в зале иллюстраций к Данте меня поймал пожилой господин, наклеивавший на стенку экспликации, и с сильным германским акцентом поинтересовался у меня, разбираюсь ли я в композиции "Божественной комедии". Получив неуверенно-утвердительный ответ, он поведал занимательную историю на тему "Дали и Данте". Мол, заказало итальянское правительство художнику иллюстрации к "Божественной комедии" (в связи с 700-летием Данте), а потом заартачилось, а Дали, не будь дурак, продал их французскому правительству за двойную цену. Получилось чуть ли не самое удачное в жизни художника коммерческое предприятие — вот уж действительно "золотой век".
Кстати, секрет названия выставки раскрывается тоже далеко не сразу. Но уж раскрывается как следует: во-первых, в закутке при входе демонстрируют фильмы Луиса Бунюэля, и в их числе "Золотой век". Во-вторых, сам Дали вроде бы (опять гадательность) говорил, что очерченный выставкой период — это золотой век его искусства. А в-третьих, одна из иллюстраций к "Дон Кихоту" Сервантеса, показанная среди прочих на выставке, тоже называется "Золотой век". Логика действительно так же исчерпывающе ясна, как мысли Дали по поводу этой иллюстрации. Как подлинному реалисту, рассуждает он, Дон Кихоту не нужна лампа Аладдина, ему достаточно взять в руки желудь — и сразу наступит золотой век. Вот так и мы: зачем нам нормальный выставочный менеджмент, достаточно развесить в Музее революции графику Дали — и сразу все со страшной силой позолотится.