В минувший понедельник число жертв трагедии в театральном центре на Дубровке увеличилось. В Первом госпитале ветеранов войны скончалась 120-я жертва газовой атаки спецназа, 20-летняя москвичка. В официальном сообщении говорится, что девушка умерла от "сердечной недостаточности" и страдала "сопутствующими хроническими заболеваниями". В это время на Преображенском кладбище в Москве хоронили 119-ю жертву теракта, 12-летнюю Дашу Ольховникову. Эти похороны должны были стать последними.
Стайка девочек-подростков с белыми гвоздиками и хризантемами в руках возникла у ворот Преображенской церкви в половине одиннадцатого утра. Это подруги шестиклассницы Даши Ольховниковой, бывшей ученицы московской школы-гимназии #1505. Даша умерла по дороге в больницу. Доза отравляющего вещества, полученная ею во время штурма, оказалась смертельной.
По случаю похорон занятия в Дашиной школе отменили. Ровно в одиннадцать тело должны были привезти на отпевание в Преображенскую церковь. Хризантемы в руках у школьниц от холода начали осыпаться, и пятачок у ворот церкви усеяли белые лепестки. Здесь же у кирпичной стены собрались грязные нищие с целлофановыми пакетами с мелочью. Перебирая медяки, они безразлично разглядывали детей с букетами. Напротив, в десяти метрах,— вход на Преображенский рынок.— У Даши была астма,— говорит самая старшая из подруг с цветами.— После этого ужаса с "Норд-Остом" родители целую неделю ее искали. Они вместе с родителями пошли на мюзикл, Даша и ее младший брат Юра. Он потом в 13-й больнице оказался живой, а Дашу нашли в конце прошлой недели в морге. Она задохнулась от газа, ведь у нее была астма,— лица девочек посерьезнели.— Даша младше нас на два года, но мы с ней дружили. Нормальная девчонка была.
Из-за поворота появился автобус-катафалк и вереница милицейских машин и "Икарусов" с детьми из Дашиной школы. Автобус остановился прямо у ворот церкви. Несколько крепких мужчин подхватили обитый белой тканью гроб и понесли в храм. Следом за гробом понуро шел невысокий седой мужчина в темных очках, в пальто с поднятым воротником — отец покойной. За ним две женщины вели под руки плачущую мать, которая едва передвигала ногами. Пожилая женщина, опиравшаяся на палку, бабушка, замыкала процессию родственников.
...Когда священник в церкви, размахивая кадилом, в полумраке несколько раз произнес над гробом "вечная память новопреставленной отроковице Дарье, вечная память", тихо плакавшие все это время женщины с тонкими горящими свечками в руках зарыдали в голос, и только сидевшая рядом с гробом бабушка не плакала. На ее лице просто застыла гримаса невозвратной потери.
— Лучше не спрашивайте ничего у отца Даши,— вполголоса говорила корреспонденту Ъ заплаканная женщина, подруга матери покойной.— Не нужно никаких скандалов. К нему тут недавно уже приходили корреспонденты, а он их прогнал. Не время сейчас для расспросов.
Похоронная процессия вышла из ворот церкви и направилась к расположенному в 100 метрах Преображенскому кладбищу.
— Кто виноват? А вы что, не знаете? — продолжала женщина, но вдруг осеклась и сказала почти бодро: — Нет, я все же думаю, что штурмовать надо было, потому что другого выхода не было. Никакого.
Процессия прошла в кладбищенские ворота. 13-й участок расположен на самом краю кладбища. Гроб с телом школьницы пронесли мимо рядов с мемориальными захоронениями солдат, погибших во время обороны Москвы от фашистов, затем мимо старых могил с черными мраморными памятникам, с которых на процессию бесстрастно глядели пожелтевшие образы давно ушедших, но поживших свое москвичей.
Гроб с телом Даши Ольховниковой уже закрывали и готовились опустить в могилу. В этот момент к корреспонденту Ъ, стоявшему чуть поодаль от постамента с гробом, подошел милицейский полковник и вполголоса, очень вежливо сказал:
— У меня к вам большая просьба,— почти шепотом произнес полковник.— Моя фамилия Саукин, я из Академии управления. Пожалуйста, не пишите ничего о том, что вы сегодня видели. И уж тем более не публикуйте никакие фотографии.
Полковник Саукин продолжил, предупреждая недоуменный вопрос:
— Ну, я немного погорячился. Простите. Дело вот в чем. Понимаете, Дашин папа, Юрий Николаевич Ольховников, сотрудник органов. Он неоднократно в Чечне бывал в командировках, а однажды его там чуть не убили. Мы сами его по моргам искали. А теперь такое произошло. Не пишите ничего,— и, немного подумав, полковник Саукин резюмировал: — Да и какой смысл теперь писать? Зачем людям знать о том, что случилось? Самое плохое в этой семье уже произошло.
АЛЕК Ъ-АХУНДОВ