С начала года предприниматель Андрей Андреев оспаривает сделку по продаже своего бизнеса, основу которого составляли компания "Ингосстрах" и Автобанк. В середине октября суд оставил без удовлетворения его иск о признании незаконным собрания акционеров "Ингосстраха", на котором было принято решение о дополнительной эмиссии акций, размывающей долю господина Андреева. Тем не менее он не сомневается, что ему удастся вернуть свой бизнес, который оценивает в $500 млн. Это АНДРЕЙ АНДРЕЕВ заявил в интервью корреспонденту Ъ ТАТЬЯНЕ Ъ-ГРИШИНОЙ.
— Когда с вами начались переговоры о продаже вашего бизнеса?
— Переговоров о покупке Автобанка, "Ингосстраха" и всего прочего моего бизнеса со мной никто и никогда не вел. Ни осенью 2001 года, ни потом. О том, что идет процесс продажи моего бизнеса, я узнал в ходе оформления сделки. Случайно, находясь в Автобанке, я узнал, что в зале заседания совета директоров продают мой бизнес. Там были представители Millhouse Capital, компании "Нафта-Москва", Автобанка и еще какие-то сомнительные люди. Я бы не хотел сейчас называть конкретные фамилии в интересах следствия.
— Сколько их было?
— Человек двадцать.
— Вас кто-нибудь сопровождал или вы были один?
— Я вошел туда один. Они мне объявили, что мой бизнес продается. Я поинтересовался: "А, собственно, почему?" Они сказали: "Это тебя не касается, тут сложная ситуация". Я пытался возразить, что так дела не делаются, после чего меня, мягко говоря, удалили.
— Может быть, до этого они провели переговоры с номинальными владельцами вашего бизнеса?
— Нет. С номинальными держателями обошлись жестко. Процентов десять-двадцать подписей на документах по сделкам были получены мошенническим способом. Еще процентов десять бумаг по сделке было оформлено под силовым давлением со стороны новых собственников. Оставшиеся подписи подделаны.
— Какие цифры фигурировали в тех бумагах по сделке, которые перед вами положили в офисе Автобанка?
— Общая сумма там была $90 млн. Но на сегодняшний момент мне известно, что противоположная сторона выплатила только $60 млн. Остальные деньги они, мягко говоря, недоплатили, обманув даже тех, кто якобы дал согласие на эту фиктивную сделку. Никаких бумаг я не подписал.
— То есть денег вы не получили?
— Конечно, нет. Деньги, как я слышал, были направлены на загрансчета, указанные некой преступной группировкой.
— Вы можете назвать свои доли в компаниях, сделки по которым оспариваете?
— Да. В Автобанке — 90%, в "Ингосстрахе" — около 90%, в НОСТА — 54%, в банке "Ингосстрах-Союз" — 95%, в страховщике "Ингосстрах-Россия" — 85%.
— Ответственные лица из "Базового элемента" заявляли Ъ, что вы нигде по бумагам не проходили как основной владелец, поэтому ваши требования надуманны...
— Я поясню. Естественно, я, как физическое лицо, везде прохожу в качестве миноритарного акционера. Компании, которые держали акции Автобанка, "Ингосстраха" и прочих компаний, принадлежали мне. Контрольными пакетами в этих компаниях владеют кипрские фирмы. Последние по бенефициарным соглашениям принадлежат мне. Их также пытались у меня украсть.
— Как это пытались сделать?
— У каждой зарубежной компании был бенефициар в мою пользу. Между нами были определенные договоренности. Эти 30 кипрских компаний являлись основными акционерами российских компаний-резидентов. Новые владельцы моего бизнеса пытались перевести бенефициарство с реальных бенефициаров на некую компанию, которая претендовала на то, чтобы стать единым держателем всего бенефициарного пакета на все компании. Однако в начале лета я подал иски в кипрские суды. В судебном порядке было вынесено решение по 23 компаниям. Они были возвращены прежним законным бенефициариям. В августе были поданы иски с целью заблокировать прежнее решение суда. В ноябре будет судебное заседание по этому поводу.
— В начале года проходила информация о том, что лично вам другая сторона сделки угрожала чуть ли не физическим устранением...
— Когда они поняли, что я не иду на сделку, началось конкретное вымогательство со стороны красноярской преступной группы. Вернее, вымогательство началось еще до событий сентября прошлого года. Просили сначала $60 млн, потом снизили сумму до $30 млн. Когда я четко занял позицию "платить не буду", они решили создать ситуацию по продаже моего бизнеса.
— Ходили слухи, что у вас бизнес отобрали за долги НОСТА?
— Ну нет. Долг НОСТА — совершенно другая история. Когда мы пришли на НОСТА, у нее долгов было на сумму около 3 млрд руб. Но эти долги были до нас. Мы, наоборот, стабилизировали ситуацию, выплатили почти всю задолженность госбюджету — $10 млн. Сейчас там внешнее управление. Более подробно ситуацией я на настоящий момент не владею.
— То есть бандиты просто вымогали у вас деньги?
— Да. Что-то вроде "отдай $30 млн, иначе мы тут всех физически устраним". Кроме того, некоторых людей из числа моих сотрудников они взяли в заложники. Я не могу сейчас об этом подробнее говорить в интересах следствия, которое не закончилось.
— Кто обеспечивает вашу безопасность в настоящее время?
— Я прохожу как участник программы защиты свидетелей. Однако хочу сказать, что время угроз, как мне кажется, позади. Мой случай — последний вариант конкретного вымогательства в крупном бизнесе. Сейчас все споры будут решаться в рамках юридического поля. Мои интересы сейчас представляются не только в арбитражных судах, но еще и в муниципальных судах. Согласно новому УПК, можно обжаловать действия следователей и прокуратуры.
— 16 октября арбитражный суд оставил без удовлетворения ваш последний иск о ничтожности собрания акционеров "Ингосстраха". Представители "Базового элемента" заявили Ъ, что должным образом уведомили вас о времени и месте собрания акционеров. Уведомление, по их словам, вам было выслано заказным письмом. Почему вы не пришли на собрание?
— Мы официально сделали запрос в почтовое отделение и получили копию уведомления, где я якобы расписался за получение этого письма. Так вот, это подпись не моя, это опять подделка. Мы эту бумагу сейчас передаем в правоохранительные органы.
— Как вы оцениваете шансы на возврат своего бизнеса?
— На 100%.
— На чем основывается ваш оптимизм?
— Следствие располагает неоспоримыми доказательствами, что подписи номинальных владельцев акций были подделаны. Столкнувшись с судебной системой и работой правоохранительных органов, я понял, что ситуация в стране изменилась, и я вижу реальную возможность решать вопрос защиты прав собственности законным и правовым путем.
— Как в денежном выражении вы оцениваете свои потери?
— Только "Ингосстрах" оценивается в $200-300 млн. В целом это сумма в районе $500 млн.
— Сколько на возврат бизнеса уйдет времени и денег?
— По времени это займет год-полтора. Затраты будут на адвокатов, на подготовку документов. Если некоторое время назад мое заявление даже близко бы не стал никто рассматривать, то теперь этим занимаются, и абсолютно беспристрастно. Мои интересы представляют адвокаты, в профессионализме которых я уверен.
— Сколько стоят их услуги?
— Я вам по итогам сообщу.
— Сейчас часть вашего бывшего бизнеса вовсю перепродается. "НИКойл" распоряжается Автобанком, на "Ингосстрах", по слухам, претендуют владельцы компании МАКС и Александр Мамут. "Ингосстрах-Россия" выкуплен инвестиционной компанией "Атон". Вы пытались встретиться с их представителями и объяснить незаконность прошлогодних сделок?
— Я встречался с одним из руководителей "НИКойла". Не хотелось бы называть его фамилию. На мои объяснения последовал ответ вроде "мы будем разбираться, и если поймем, что есть такая проблема, будем думать". Кроме того, нынешние продавцы их заверили, что все проблемы будут решены. Проблемы — это я. С остальными нет смысла встречаться, поскольку я читал их высказывания в прессе и понял, что только потеряю время. Везде продавец дает гарантию, что сделка законна.
— Вы, наверное, в курсе, какие суммы фигурируют в этих сделках?
— Трудно сказать. Я например, знаю, что НОСТА должна Автобанку около $80 млн. Вот эта задолженность и передана владельцам НОСТА. Плюс еще какие-то живые деньги. Не владею информацией.
— Как вы относитесь к идее создания мегастраховщика на базе "Ингосстраха", которую вынашивает глава "Базового элемента"?
— Вся эта ситуация направлена на то, чтобы как можно больше распродать мои доли. С тем, чтобы было большое количество организаций, с которыми бы мне пришлось иметь дело. Однако я вас уверяю, что сделать из этой ситуации невозвратную невозможно. И как бы акции не пытались размыть, слить, перелить — ничего из этого не получится. Люди потратят время, деньги, но как они потом будут все это компенсировать, я не знаю.
— Насколько серьезными могут быть последствия всей этой истории с перепродажей акций для "Ингосстраха" и Автобанка?
— Когда крупнейшая страховая компания страны находится в состоянии передергивания и неопределенности, зарубежные партнеры начинают серьезно задумываться, стоит ли иметь дело с ней или нет. Не исключено, что новые владельцы при том, что все начнет возвращаться мне, попытаются устроить лжебанкротство и вывод средств как на Западе, так и в России. А это пошатнет страховой рынок в целом. Кроме того, какой клиент захочет оформить долгосрочный договор страхования с компанией в такой неопределенности? Автобанк не настолько завязан на внешних партнерах, но банковский клиент также чутко реагирует на те или иные отклонения внутри банка.
— Чем вы сейчас занимаетесь, кроме возврата своего бизнеса?
— Мне поступило несколько достаточно серьезных предложений вступить в определенные бизнес-проекты. Все это очень интересно. Со мной осталась команда профессионалов, мы сейчас думаем над предложениями. Но говорить о чем-либо конкретном пока рано.