После того как 12 октября вступили в силу подготовленные Министерством по антимонопольной политике и поддержке предпринимательства поправки в закон "О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках", первое интервью министр ИЛЬЯ ЮЖАНОВ дал вчера корреспонденту Ъ АЛЕНЕ Ъ-КОРНЫШЕВОЙ.
— Какие поправки в законе о конкуренции имеют для деятельности МАПа решающее значение?
— Во-первых, внесены серьезные изменения в определение монопольно высокой цены. Это особенно актуально, так как определение монопольно высокой цены, которое было дано в законе 1991 года, ничего общего с экономической реальностью сегодняшнего дня не имело. Кстати, в ближайшее время мы намерены приступить к разработке нового закона о конкуренции, потому что с принятием последних поправок возможности улучшения ныне действующего закона полностью исчерпаны. Так что теперь проще разработать новый закон, нежели поправлять старый. Думаю, из представителей профильных комитетов Думы и Совета федерации будет сформирована рабочая группа, которая напишет концепцию закона, на что потребуется два-три месяца. Через год текст нового закона можно будет представить в правительство, а до полного принятия закона, наверное, пройдет 2-2,5 года.
Во-вторых, закон повысил порог отслеживаемых нами сделок слияния: если раньше мы контролировали сделки, суммарные активы которых составляли 100 тыс. МРОТ, то теперь эта сумма повышена в два раза. Были предложения увеличить ее еще больше — например, в четыре раза. Такой вариант в будущем возможен, но сначала мы должны посмотреть, как это отразится на рынке, насколько сократится поток ходатайств у нас в министерстве.
— Кстати, о слияниях. РФФИ на прошлой неделе объявил о начале подачи заявок от претендентов на участие в аукционе по продаже госпакета акций "Славнефти". Пакет, как известно, очень большой — без малого 75% акций,— так что компании обязаны обращаться за разрешением в МАП. К вам уже кто-нибудь обращался?
— Пока никаких обращений не поступало. Но могу заранее сказать, что если все поданные нам документы будут оформлены правильно, то с вероятностью в 95% мы вряд ли откажем компаниям в праве участвовать в аукционе. Логика проста: на рынке нефти в России действуют более десятка крупных нефтяных компаний, поэтому поглощение кем-то "Славнефти", конечно, усилит купившую ее акции компанию и даже может сделать ее, что называется, компанией номер один на этом рынке, но угрозы занять на нем доминирующее положение все равно не возникнет. Другое дело, когда станет известен победитель аукциона — тогда МАП крайне внимательно будет анализировать деятельность слившихся компаний в регионах, потому что опасность возникновения локальной монополии как раз чрезвычайно велика.
— А как обстоят дела с офшорными компаниями? Они предоставляют вам достоверную информацию о владельцах?
— С офшорными компаниями у нас действительно много проблем, которые иногда заводят нас в тупик. С одной стороны, мы не хотим отпугивать инвесторов нашими строгостями и препятствовать репатриации капитала, но для того, чтобы одобрить сделку, нам нужно точно знать, что отечественную компанию покупает не прямой иностранный конкурент, который потом закроет российские предприятия, выбросит людей на улицу, а товар будет завозить из-за границы. Так было лет пять назад с нашумевшим делом "Сегежабумпрома", когда из-за покупки компании было закрыто два крупных ЦБК, хотя в итоге тогда удалось аннулировать сделку. А в офшорах нам в ответ говорят, что и рады бы дать нам информацию, но кроме сведений о том, что их владелец — это студент четвертого курса господин Маврокакис, сами ничего не знают. Поэтому каждый случай расследуем индивидуально. Закон же позволяет нам выдвигать поведенческие условия, то есть настаивать на предоставлении подобной информации. Иначе МАП может так и не дать согласия на сделку.
— Закон дает право вашему ведомству подавать иски в суды с требованиями признать недействительными акты, изданные всеми уровнями исполнительной власти, то есть вы становитесь министром-прокурором. Как же в этом случае быть с вашей независимостью как антимонопольного органа?
— Я едва ли не единственный в мире министр по антимонопольной политике — во всех других странах антимонопольные органы структурно не входят в состав правительства, чем подчеркивают свою независимость. В России такое невозможно: никакого другого места для МАПа, кроме как в правительстве, не найти — в противном случае нужно менять Конституцию, а общество в этом пока потребности не испытывает. Депутаты, правда, после первого чтения вносили предложения переподчинить МАП напрямую президенту. Но я не считаю нужным загружать президента еще и проблемами нашего ведомства, тем более что в случае необходимости всегда есть возможность доложить ему срочную информацию. Так что нашей относительной независимости (а абсолютной нет даже у Центробанка, который в состав правительства не входит) и наших новых полномочий вполне хватает на то, чтобы исполнять наши функции. Дополнительные полномочия в части добывания доказательств нарушения закона о конкуренции (я имею в виду оперативно-разыскные функции) нам, наверное, на данном этапе не нужны, потому что здесь речь идет о скоординированности действий с силовыми ведомствами. Хотя наши европейские коллеги наделяют антимонопольные органы правом даже наносить утренние визиты в офисы компаний (обычно они выбирают для этого самое удачное время — семь-восемь часов утра) и изымать документы и файлы из компьютеров. Нас же пока радует то, что вступившие в силу поправки ужесточат ответственность за невыполнение наших предписаний: если раньше после этого МАП должен был выпустить повторное предписание, затем наложить на компанию штраф и только после этого обращаться в суд, то теперь все эти промежуточные ступени в ряде случаев отпали и мы сразу можем идти в суд.