В Европе открылся очередной музей современного искусства. На этот раз его скромно назвали "музеем XXI века". Однако главное в нем — проблемы, доставшиеся от века предшествующего. В Дюссельдорфе специально для Ъ побывал корреспондент "Домового" АЛЕКСЕЙ МОКРОУСОВ.
Для музея использовали старый дом, где когда-то располагался местный парламент,— так называемый Staendehaus, классический пример буржуазного стиля образца 1875 года. Построенный в стиле итальянских палаццо, он был поврежден во время войны в 1943 году, и сейчас его практически полностью перестроили, сохранив лишь фасад да фрагменты пары лестниц и колонн внутри. Все остальное — дань новейшей музейной моде, включая естественное освещение постоянной экспозиции и упрятанные в подвалы пространства для временных выставок.
Новый музей называется K21 (kunst, искусство и XXI век), то есть формально он продолжает художественные собрания земли Северный Рейн-Вестфалия (последние теперь называются К20 и сосредоточены они соответственно на искусстве ушедшего века). Так как в наступившем столетии художники ничего еще толком сделать не успели, новому музею дали фору — ему разрешили выставлять вещи, созданные после 1980 года. А поскольку и бюджет, видимо, весь ухнул на само здание, и собственная коллекция невелика, K21 сделал жест столь же вынужденный, сколь и естественный. Он обратился к частным коллекционерам с просьбой показать их сокровища. Коллекционеры — а среди них такие известные меценаты, как Шпек (Speck) и Аккерман (Ackermann),— охотно согласились. Музей назвал экспозицию "Стартовый капитал", и теперь его гостеприимство может оказаться роковым для попавших сюда экспонатов: как порядочные люди, со временем коллекционеры, видимо, передадут все выставленное в дар родному городу.
Налоговые льготы наверняка скрасят горечь от потери любимых инсталляций, да и само здание идеально рассчитано для показа современного искусства, что особенно хорошо заметно при осмотре стартового капитала: тот хоть и внушителен, но его еще недостаточно много, чтобы набить четырехэтажный дом под завязку. Искусству вольготно в огромных пространствах бельэтажа и просторных комнатах и галереях, опоясывающих атриум. Вольготно и зрителю разглядывать объемные инсталляции — от Она Кавары (On Kawara) до Микеланджело Пистолетто (Michelangelo Pistoletto), от Яниса Кунеллиса (Jannis Kounellis) до Хуана Муньоса (Juan Munoz).
В прошедшем веке К20 (по терминологии дюссельдорфских музейщиков) для показа современного искусства все больше перестраивали промышленные сооружения (музей современного искусства МАМСО в Женеве в помещении бывшего завода или новая Tate gallery в старой лондонской электростанции). Конечно, переход в заводские стены символизирует не только энергоемкость труда современных художников и их обострившуюся гигантоманию. В искусстве тоже создают прибавочную стоимость, причем возникает она не через века, как раньше, а сразу и причем в промышленных масштабах. В XXI веке искусство начинает селиться в бывших парламентах, воплощая тем самым давнюю мечту о единстве муз и правителей. Хотя неизвестно, удастся ли художникам овладеть умами европейцев, присваивая бывшие пространства политической власти.