|
Привал миллионеров |
 |
| В "Шато Сен-Мартен" должны были жить монахи, а живут совсем иные постояльцы |
Жизнь внутри открытки
Сколько бы я ни летал на самолетах за несколько часов через пол-Земли, путешествие в Швейцарию или на юг Франции я представляю себе по книгам Набокова, Толстого, или кто там еще из русских классиков не писал про Восточный экспресс. Кофейного цвета вагоны, шерстяные пиджаки, жилет — обязательно, трость — обязательно, шляпа — обязательно.
На самом деле самолет из России летит в Швейцарию три часа, а из Швейцарии во Францию час. Покупки "дьюти фри" обязательны. Эти дорогие курорты давно не являются местами, куда надо уезжать на всю зиму от бессмысленных российских холодов,— а просто поехал по делу в Цюрих, ну и на пару дней завернул в Вицнау, и там ровно такая Швейцария, как всякий человек представляет себе по картинке. Озеро со старинным, плюхающим колесами пароходом; солнце, закатывающееся за гору; трамвай, карабкающийся на кручу и цепляющийся за рельс шестернями; погода, чтоб гулять в пиджаке целый год внизу под горой; снег на горе целый год с проглядывающими сквозь него цветами. Нечеловеческой красоты виды. Лебеди и прочая озерная птица, перекочевавшая из набоковского романа. И единственная только деталь, ни разу, кажется, не описанная в классической литературе: постоянно доносящийся откуда-то издалека звон коровьего колокольца. Блям-блям. Автомобили движутся точно со скоростью, указанной на дорожных знаках; дымок из труб; улицы мыты с мылом. Блям-блям.
 |
| За сто лет в Швейцарии мало что изменилось. Разве что "Парк 'Отель Вицнау'" стал раза в два больше |
Люблю ли я рестораны высокой кухни? Нет, не сказал бы. По мне так лучше поехать на пароходике в Люцерн, погулять по деревянным крытым мостам с треугольными картинами под крышей. На картинах будет рассказываться про неизбежность смерти в средневековом духе, под мостом будет головокружительно нестись река, вздыбленная деревянной плотиной. По другую сторону моста будет простая таверна с простым фондю. Признаюсь, я люблю напихаться хлебом, макая хлеб в сыр,— ну да я человек простой, ресторан в "Парке 'Отель Вицнау'" не для меня придуман, а для господ столь благополучных, что есть им уже не нужно, а нужно только пробовать.
Старость опаздывает
С директором гостиницы господином Бали мы беседуем в ресторане, чередуя фуа-гра с морским волком, а также изучая швейцарские вина, поскольку надобно как-то тренировать мозг. Раньше господин Бали был владельцем отеля, потом продал отель и стал директором.
— Вы зачем продали отель? Не хватало денег на ремонт?
Бали улыбается. Денег хватало. Просто у всего на свете есть хорошая цена, и если предлагают хорошую цену, то надо продавать.
Я спрашиваю, как именно перестраивался отель, и зачем так перестраивался, и почему не осталось какого-нибудь старинного гидравлического лифта с лифтером в фуражке,— мне было бы приятно.
 |
— Вам нравятся мировые отельные сети? "Хилтон", живя в котором не понимаешь, в Амстердаме ты или в Бейруте?
— Конечно, мне нравятся мировые сети. Только чтоб уровень комфорта повыше. И никаких неожиданностей. То, молодой человек, что вы почитаете однообразным и скучным, на самом деле и есть самое дорогое, за многие века выработанный европейской цивилизацией стандарт достойной жизни.
Дальше рассказ господина Бали переходит из теоретической сферы в сферу строительную. В старой части отеля, например, было всего две ванных на этаж. Во-первых, потому, что богатые люди 100 лет назад могли снять и этаж. Во-вторых, потому, что мыться принято было раз в неделю. Сейчас в каждом номере огромная ванная комната, поскольку мыться принято два раза в день. Кроме собственно ванной в ванной комнате есть еще и душ — на тот случай, если герру и фрау приспичит помыться одновременно, спеша переодеться к ужину. Ну и мрамор, конечно, из чего бы он там ни делался, поскольку кафель на полу — это смешно.
100 лет назад джентльмену для отдыха хватало спальни в 15 метров. Теперь, говорит господин Бали, едва хватает тридцати. Раньше лучшие окна смотрели на горы, теперь смотрят на озеро, поскольку при центральном отоплении никого не беспокоит сырость по утрам.
— Раньше,— Бали оживляется,— человек в 50 лет считался уже стариком, сейчас в 60 мужчина женится на молоденькой и никого это особенно не удивляет.
— При чем тут это?
— При том, что мы строим SPA. Люди хотят хорошо выглядеть и хорошо себя чувствовать. Люди спрашивают, есть ли у вас SPA, поскольку старость отступает, если заботиться о теле.
Господину Бали около шестидесяти. У него внуки. Если отойти от него метра на четыре и иметь легкую миопию, то он выглядит лет на сорок. Человеческое тело больше не считается постыдным. Те самые коридоры, которые вечером не терпят мужчин без галстука, в прочее время суток наполняются мужчинами в купальных халатах — лишь бы с педикюром.
В отельном лобби раньше были черные балки и броская мебель, теперь — пастельные краски и балки затерты белым. 100 лет назад джентльмену не хватало красок вокруг из-за строгости одежды. Сейчас глаз устает от собственного галстука в зеркале. Цвет стен должен быть мягким. Гобелен на стене должен рассказывать о покорении Трои, которую, впрочем, не грех путать с Вавилоном. Прежнюю назидательную функцию изобразительного искусства взял на себя телевизор. Гобелен ценен прежде всего неброскостью цвета, старостью и видимой долговечностью.
Раньше камины были в номерах. Теперь только в лобби. В Швейцарии вообще камин запрещают при первом же пожаре. Безопасность важнее романтики. За романтикой отправляйтесь в Новый Свет. А тут банки, знаете ли, часы, кирш из лесной земляники по цене $100 за бутылку. На бутылке номер 75 — одна из последних.
Мы говорим про еду и про сигары. С примечательным прагматизмом господин Бали выражается в том смысле, что отель продает не вино и не рецепты, а комнаты. В придачу к комнате джентльмену требуются вечером ресторан, чтоб набрать калорий, а утром бассейн и турецкая баня, чтоб калории сжечь. Только без напряжения, без колотящегося в ушах сердца. Поэтому в ресторане важны даже не звезды Мишлена, не мезальянс лобстера с трюфелем, а маленькие порции. Чем меньше порции, тем дольше жизнь.
Прованские мысли
Господин Перд смеется. Он директор отеля "Шато Сен-Мартен" в Провансе, и он смеется, когда я спрашиваю его про SPA.
— Мы строим SPA. Клиенты всегда спрашивают, есть ли у нас SPA, есть ли у нас фитнес. Потом они приезжают, сидят в ресторане, летают на вертолете в Канн, катаются в Ниццу, но никогда не посещают тренажерного зала.
Мы перелетели Альпы. В Ницце оказалось лето, несмотря на то, что по всей остальной Земле — октябрь. От Ниццы в получасе пальмы и туристы кончаются, лето остается. Первые признаки гор, оливковые рощи по склонам, в панорамном ресторане в окно смотришь до тех пор, пока официант не напомнит посмотреть в меню. Что, бишь? Фуа-гра, лобстер, голубь?
Господин Перд молод. Ему не интересно сидеть со мной в кресле и показывать картинки. Он ведет на экскурсию. Здание строилось 100 лет назад для монастыря. Пока строили, выяснилось, что монастырь не нужен. "Сен-Мартен" стал частным домом, и в нем 40 лет жила семья.
 |
| На фото хорошо видно, чего теперь нет ни в Швейцарии, ни во Франции: "Отель Вицнау" расстался с темными балками (внизу), а "Шато Сен-Мартен" — с инкрустацией стойки портье |
— Я не знаю. Здесь же никогда не было монастыря.
100 лет назад "Шато Сен-Мартен" стал отелем. Господин Перд говорит, что в те благословенные времена всякий большой и богатый дом, если подумать, был отелем. Всегда куча гостей, толпа вышколенной прислуги. На самом деле 100 лет назад ничего и не надо было перестраивать, чтобы превратить шато в отель. Принципиальной перестройке отель подвергся в 1970 году — ровно тогда, когда студенческое восстание 1968 года знаменовало собой конец послевоенной бедности и окончательное утверждение золотого миллиарда, и не просто среднего класса, а высшего среднего класса, каковой и заставил владельцев богатых отелей надстраивать свои владения. Американский бум, японский бум, арабский бум. Русский бум пока еще не дошел из Ниццы до прованских гор, но рано или поздно дойдет. Площадей не хватает.
Господин Перд выводит меня в сад и просит на глаз отличить старую часть отеля от новой. Я на глаз не могу. Надо отдать должное, новая часть здания, по размерам втрое превосходящая старый шато, внешне ничуть не отличается — так же заросла плющом снаружи и так же содержит внутри все эти винтовые каменные лестницы, сводчатые коридоры.
Мы делаем несколько шагов по саду, и выясняется, что холм, венчаемый отелем, весь изнутри изрыт паркингом на американское какое-то число автомобилей. Фонтан превращен в маленький бассейн. Маленький бассейн превращен в большой. Раньше приличные господа только прогуливались у фонтана, теперь плавают, словно готовятся форсировать Па-де-Кале.
На старых фотографиях, рассказывая про перестройку отеля и про его улучшение, господин Перд отмечает в основном, как убирали лишнее. Стойка портье, например, 30 лет назад была отделана инкрустацией. Теперь стойка просто деревянная. В баре висели картины, гардины, ковры и множество мелких приятных мелочей по стенам. Теперь в баре просто голый камень, а все украшения заменены огромным зеркалом.
— Зачем зеркало, господин Перд?
 |
— Почему двери стеклянные?
— Со стеклянными дверьми получается, что все три галереи как бы объединяются в одну, вы получаете огромное пространство....
— ...в котором негде спрятаться.
— А зачем вам прятаться? У людей стало значительно меньше тайн, зато значительно больше жизненного пространства.
— Значительно меньше частной жизни.
— Скрываемой частной жизни. Может быть, вы и правы. В конце концов, во время Каннского фестиваля люди приезжают к нам, чтобы поглазеть на звезд, а звезды приезжают, чтобы показать себя и поглазеть на других звезд. У людей стали прозрачные счета в банках, а вы спрашиваете, зачем нам прозрачные стены в галереях. Это тенденция. Больше прозрачности и больше свободы.
Вот здесь в пустых галереях полвека назад стояли кресла и ширмы, здесь можно было сидеть с газетой, а теперь принято проходить. От всего уютного и душноватого прошлого века в "Шато Сен-Мартен" остался еле заметный флер старины. Круглые лестницы. Черепица на крышах. Что еще?
Огромное зеркало умножает пространство вдвое и отражает меня. На мне вечернее платье. Пиджак, галстук. А где жилет, где перчатки, где цепочка от часов, где шляпа? Где, наконец, трость?
Дополнительная информация — на сайтах www.chateau-st-martin.com и www.parkhotel-vitznau.ch.
ВАЛЕРИЙ ПАНЮШКИН