Wer hier parkt, wird abgeschossen
Паркующийся здесь будет застреленСумасшествие по поводу "снайпера": постоянная угроза становится частью сознания каждого человека
Des "Snipers" Wahn: Das Bewusstsein der jederzeitigen Verletzlichkeit erreicht das Individuum
HANS-PETER RIESE
ГАНС ПЕТЕР РИЗЕ
В телефонных разговорах вашингтонцев с друзьями и коллегами по работе преобладает одна тема, как и в средствах массовой информации, прежде всего на телевидении. Страх, возникший 2 октября после первого выстрела неизвестного снайпера, нарастает не только с каждой новой жертвой и с каждой пресс-конференцией полиции, на которой та демонстрирует свою беспомощность, а с каждым часом. Одни выехали из города, взяв отпуск вне графика. Другие отправили детей к родственникам, зачастую с ними поехали и матери, а отцы в таких условиях не могут позволить себе даже минутной передышки, часто они снимают себе номер в отеле неподалеку от работы. Даже компании проявляют понимание и предоставляют особенно перепуганным сотрудникам специальные отпуска или отправляют их в командировки.
"Снайпер", как окрестили СМИ вашингтонского стрелка, совершил уже одиннадцать вылазок со своим точным оружием, из которого он убивает жертву одним выстрелом. На его страшном счету уже девять убитых и двое тяжело раненных. С появлением первых жертв каналы телевидения полностью перестроили свои программы и транслируют "охоту за киллером" в режиме реального времени. После того как "снайпер", как предполагают, впервые решил заговорить, оставив на одном из мест преступления карту таро с посланием "Дорогая полиция, я Бог", между полицией и СМИ возник конфликт. "Если жители округа Монтгомери хотят того, чтобы расследование вели СМИ, то пусть так и будет",— гаркнул издерганный и валящийся с ног от усталости начальник полиции комиссар Чарльз Муз (Charles Moose) на ведущую утренних программ канала CNN Полу Цан (Paula Zahn). Но это дело слишком нашумевшее, а информационный голод людей слишком велик, чтобы господин Муз имел возможность предотвратить вмешательство СМИ или замалчивать информацию.
Люди, ни на секунду не отрываясь, смотрят в экраны телевизоров. Вечер пятницы в кафе Бетезды, одного из самых богатых округов Монтгомери. Телевизор непривычно включен на полную громкость. Посетители комментируют происходящее, как если бы это был бейсбольный матч, но без обычного для таких обсуждений хвастовства. Вместо этого они обмениваются информацией о том, где они живут и как ведут себя. Одна девушка уговаривает своего друга посмотреть в этот вечер другой фильм: "Я больше не могу видеть насилия,— говорит она,— я хочу чего-нибудь романтичного".
На экране показывают интервью Эллен Таушер (Ellen Tauscher), депутата парламента от демократической партии из Калифорнии, известной своими либеральными взглядами. Она выступает за более интенсивную слежку с использованием телекамер за происходящим на улицах и площадях, а также на заправочных станциях и стоянках автомобилей при супермаркетах. Посетители молчат. "Это мне дорого обойдется, потому что потом эти камеры не снимут, а будут применять против нарушителей правил дорожного движения,— говорит один юноша и тяжело вздыхает,— но если они таким образом поймают эту скотину, я буду не в обиде".
По дороге из Вашингтона в Роквилл проезжаешь через Роквилл-Пайк, такой типично американский рай для покупателей. Здесь один молл (торговый центр.— Ъ) следует за другим, среди них и White Flint Mall, где произошло одно из первых убийств. При супермаркетах здесь имеются парковки площадью с десяток футбольных полей, а торговые точки бесчисленных торговцев автомобилями, украшенные фонариками и флажками, выглядят как места для народных гуляний. По выходным сюда тысячами стекаются покупатели. Но в последние несколько дней Роквилл-Пайк вымер. Теперь по выходным потери некоторых магазинов составляют 100%, заправочные станции не продают ни одного литра бензина, несмотря на снижение цен, а в популярном ресторане Silver Diner слышно, как пролетает муха. В прошлые выходные, когда киллер сделал трехдневный перерыв перед тем, как снова выйти на охоту в понедельник — как и в позапрошлый понедельник,— музеи в Вашингтоне, напротив, были полны народом. Все отказались от традиционной семейной поездки на баскетбольный матч юношеской лиги. Одна из моих подруг рассказывает, что она снова предпочитает покупать продукты в Вашингтоне, хотя там более дорогие супермаркеты. "Но при них есть подземные гаражи, в которых снайпер стрелять не сможет",— говорит она и добавляет, не дожидаясь вопроса, что она боится. Но это необязательно специально подчеркивать, страх стал основной темой всех разговоров, и никто этого не стесняется, а средства массовой информации способствуют его распространению.
При въезде на стоянку супермаркета в моем районе я непроизвольно замечаю белый фургон. Не отдавая себе отчета, я ставлю машину так, чтобы она не просматривалась (простреливалась?) со стороны фургона. Ежедневно по телевизору показывают размытые кадры именно с таким фургоном, который предположительно мог использовать преступник, картинка эта запоминается. Люди поддерживают друг с другом тесный контакт посредством мобильных телефонов. Если кто-нибудь едет на заправку, он предварительно звонит другу, или родственнику, или коллеге по работе и дает о себе знать после того, как закончит заправлять машину.
Даже самые отчаянные либералы среди моих друзей и коллег, которые возмущались пресловутой программой по борьбе с терроризмом министерства юстиции под названием TIP, теперь полностью согласны с призывами к бдительности. Каждый должен сообщать о подозрительных людях или событиях, призывает население министр юстиции Эшкрофт, и всякий раз угроза тотального наблюдения становится все более реальной. В Вашингтоне и пригородах теперь в полицию поступают тысячи сообщений, и некоторые из них потом попадают в руки охочей до сенсаций прессы. Тем временем по наводкам были задержаны и опрошены десять "основных подозреваемых", но ни в одном случае подозрения не были признаны обоснованными.
У одной моей подруги, профессора университета имени Джона Хопкинса, стали часто брать интервью. Она с азартом занимается стендовой стрельбой. Но несмотря на то что стендовая стрельба является совершенно неагрессивным и безобидным видом спорта, подруга может рассказать кое-что интересное о своих коллегах по клубу: "снайперами" у них называются меткие стрелки, которые используют высокоточное оружие с прицелом для стрельбы по чучелам. Это чудаковатые, необщительные и агрессивные люди, рассказывает эта женщина-стрелок, которая пока забросила свои занятия спортом.
После 11 сентября американцы также испытывали страх перед неизвестной и трудно преодолимой угрозой. Но это был коллективный страх, который вскоре был вытеснен, при этом политики с их военной риторикой во многом помогли вытеснению этого страха.
Этот новый страх индивидуален, с ним каждый должен справиться сам или в ограниченном кругу членов своей семьи. Вдруг теряется та преувеличенная демонстрация симпатии и силы, которая так свойственна этому обществу. Примером могут служить огромные внедорожники, самые экстремальные модели которых, например Hummer, походят на машины военного образца. Больше никто не осмеливается из них выходить. Так называемые soccer moms (мамаши, все время смотрящие футбол по телевизору.— Ъ) привозят своих детей к самым дверям школ и никогда — на парковку при супермаркете. Страх перед анонимным убийцей проник повсюду, в каждую семью, в каждую группу людей, в каждый рабочий коллектив, не говоря уже об отдельных людях, он начинает оказывать влияние на жизнь, сковывать ее и менять ее ежедневное течение.
Практически не слышно хвастовства, которое в случае с террористами все время находило свое выражение в угрозах начать войну и мечтах об уничтожении врага. Осознание постоянной незащищенности, которое охватило всю нацию 11 сентября, теперь дошло до каждого. Но пришло и совершенно новое понимание слова, которое после 11 сентября стало наиболее часто употребляемым в США,— террор. Политический терроризм воздействует как коллективная угроза, которой и противостоит коллектив, нация. Тот террор, который распространяет "снайпер", затрагивает жизнь каждого жителя Вашингтона и окрестностей. "Что если он сейчас прекратит убивать и просто исчезнет? — говорит один из моих собеседников в кафе в округе Бетезда.— Тогда они его никогда не схватят, и, может быть, ему захочется каждый год начинать все снова".
Как утверждают многочисленные эксперты по телевидению, настоящие и самозванцы, если у убийцы и существует какой-то "почерк", то это выбор места преступления. Места, мимо которых раньше проезжали, не задумываясь, воспринимая их, как визуальные признаки американских пригородов,— моллы, супермаркеты и гигантские заправочные станции,— теперь воспринимаются совершенно по-иному. Люди осматривают места парковки и их окружение на предмет того, насколько хорошо они простреливаются. Воспринимаемая европейцами как типичное выражение американской массовой культуры и в принципе всегда одинаковая, структура представления насилия неожиданно выходит из виртуальной сферы и становится частью самой непосредственной реальности. Нынешние кадры с таких до ужаса похожих друг на друга мест преступлений наслаиваются на кадры из фильмов, на увиденное в музеях, иллюстрации к романам, которые мы уже были готовы воспринимать как часть культуры.
Как и в случаях с прежними серийными и массовыми убийцами, особенно пугает этот переход из сферы человеческой фантазии в жестокую и грубую реальность. Является ли "снайпер" продуктом американской массовой и поп-культуры или же, наоборот, кино, телевидение и изобразительное искусство берут за образец реальность? В течение последних двух недель насилие стало основной темой разговоров, выйдя за пределы интеллектуальных кругов американской столицы. В то время как иностранцы склоняются к тому, чтобы без разбору поносить Америку за ее агрессивность, а многие задумываются о том, чтобы уехать из страны, вывод из многочисленных разговоров с американцами пугает до глубины души. "Мы даже не поняли, почему так много людей и даже народов в мире нас ненавидят,— говорит мой коллега,— как же мы можем понять, почему мы так сильно ненавидим самих себя, что это приводит к подобным преступлениям?" Террористы и совершенное ими нападение 11 сентября и анонимный убийца в Вашингтоне стали причиной сильного шока для американского общества, который распространяется волнообразно, и от него никому не уйти.
Перевела АННА Ъ-ПАЛЬЧЕВА