— Какое место занимает "Плохой парень" в вашей фильмографии?
— Это будет своего рода приквел к фильму "Отель 'Птичья клетка'". Если я буду в состоянии снять с десяток картин, вы сможете обнаружить в них структуру, подобную "Бульварному чтиву" Тарантино. "Остров" и "Крокодил" будут частями одной и той же истории, а "Реальный вымысел" окажется рекламным роликом для обоих.— Насилие, хотя на сей раз не физическое, а психологическое, опять в центре вашего фильма...
— Не просто насилие. Это важный источник жизни и энергии. Я не защищаю насилие, но интерпретирую его по-своему. Насилие — это диалог двух тел, в результате которого рождается что-то новое. Я заражен насилием: меня бил отец, били полицейские, били в армии. С какого-то момента я понял, что насилие — это неизбежное взаимодействие людей.
— Есть ли специфика в корейском насилии?
— В Корее меня сильно критикуют, особенно феминистки, но я не нахожу в этом ничего специфически национального. Я выражаю то, что чувствую, своим способом. Меня объявляют врагом народа, в то время как я являюсь, возможно, еще одной жертвой окружающей нас среды. Да, в моем подходе есть что-то садистское. Но именно так, через воспроизводящий сам себя садомазохизм, я воспринимаю отношения между мужчиной и женщиной в нашем обществе.
— Кто-то из корейских режиссеров вам близок? Или ваши творческие родственники за рубежом?
— Внутри корейского кино чувствую себя униженным и одиноким. Я не делаю коммерческих фильмов, не снимаю звезд. Но если посмотреть на окружающий мир, там найдутся парни еще покруче меня: Манчевский, Кустурица, Жулавский, Ходоровский, Ангелопулос. Способ, которым они выражают свои эмоции, серьезно на меня повлиял.