Первый в истории визит в Россию короля Саудовской Аравии в октябре 2017 года — событие не только необычное, но и содержательно нерядовое. Дело не столько в миллиардных сделках с Россией, для заключения которых саудовскому королю Сальману ибн Абдель-Азизу аль-Сауду не было необходимости лететь в Москву. Сближение с Саудовской Аравией, начавшей очень масштабные реформы и пытающейся изменить свое позиционирование в мировой политике и экономике, дает шанс России, много лет пытающейся сделать то же самое, посмотреть на себя с самого необычного ракурса: это нечастый шанс.
Фото: Михаил Джапаридзе/ТАСС
Даже с формальной точки зрения государственный визит короля Саудовской Аравии в Россию в октябре 2017 года — событие за рамками стандартных. Нет, разумеется, представители монархий стран Персидского залива в Москве в последнее десятилетие — более чем частые и приветствуемые гости, хотя это обстоятельство и не слишком широко афишируется, как и вообще масштаб экономических и политических контактов России со странами Ближнего Востока: эти деньги и эта власть вообще не слишком приветствуют большую публичность, нормальную для Европы, и предпочитают вести переговоры в тени. Конечно, мало что скрывается — и соколиные охоты в южнороссийских степях, и частные джеты из Залива в московских аэропортах, и бизнесмены-посредники, живущие в ОАЭ, Кувейте, Катаре, и счета в банках Залива. В конце концов, на пустом месте не могло возникнуть соглашение "ОПЕК плюс", с 2016 года стабилизировавшее поставки нефти на мировой рынок и через это — цены на нее на уровне около $50 за баррель: для этого мало дипломатических успехов (а именно "ближневосточная дипломатия" остается, по сути, единственным выдающимся успехом российских дипломатов последнего десятилетия по любым меркам — это в любом случае новое достижение, а не "советское наследство"), для таких договоренностей всегда нужна определенная степень знания друг друга, непредставимая без некоторой экономической и политической связи друг с другом.
Тем не менее еще в начале 2000-х большой и содержательный государственный визит саудовского короля в Россию был чем-то из области благих пожеланий на будущее.
Существовали десятки аргументов к тому, почему это маловероятно. Саудовская монархия — не только одна из немногих строгих идеократий в мире, причем идеи политического ислама, заложенные в 20-х годах XX века в основание Королевства Саудовская Аравия (КСА), чрезвычайно далеки от российских вполне европейских представлений о том, зачем необходимо государство, как оно должно быть устроено и что оно должно делать и для подданных, и в мире. КСА — активная идеократия, неофициальные представители которой противостояли не только, например, СССР в Афганистане в союзе с США, но и России в "чеченских войнах". КСА последовательно выступало против неофициального союзника России, Саддама Хусейна, в Ираке, королевство — непримиримый оппонент шиитского Ирана. Наконец, немаловажно, что Россия как преемница СССР (и в Эр-Рияде это отлично помнят) для Саудовской Аравии, страны глубоко антикоммунистической,— территория, давшая всему миру Владимира Ленина и большевиков, тогда как для России КСА — родина Осамы бен Ладена и ваххабизма.
При этом дипломатическая толерантность РФ заведомо выше, чем КСА,— визит президента Владимира Путина в Эр-Рияд в 2003 году сенсацией, в общем, не был, хотя принимали его радушно и подчеркнуто дружественно. Тем не менее, когда в сентябре 2017 года визит короля Сальмана в Москву был подтвержден, текущий характер российско-саудовских отношений немедленно стал предметом анализа десятков и сотен экспертных внешнеполитических групп во всем мире: есть изменения, которые нельзя игнорировать, прогнозы без их учета будут неточными.
Конечно, сложные конъюнктурные версии причин госвизита просто не нужны — достаточно очевидных. Россия и Саудовская Аравия — крупнейшие поставщики нефти на мировой рынок, сделка "ОПЕК плюс", по существу, договоренность между двумя странами, способы ее продления в 2018 году и технологии выхода из нее (Россия, напомним, не является членом картеля ОПЕК, существующего со времен "нефтяного кризиса" 70-х, и не намерена в него вступать) требуют и обсуждения, и официального подтверждения на высшем уровне. Кроме того, Россия, видимо, является вместе с США главным потенциальным посредником в разрешении "катарского кризиса", противостояния 2017 года правительств стран Персидского залива во главе с Саудовской Аравией и Катара. Наконец, Россия производит системы противоракетной обороны С-400 — для военных сегодняшнего дня во всем мире это важный элемент национальной обороны, альтернативный американским разработкам в этой сфере, и Россия на законных основаниях использует С-400 как объект большой дипломатии, за этими ракетами не грех слетать и в Москву.
Кроме того, Россия и Саудовская Аравия в последние годы уже имеют довольно крупный рамочный контракт в рамках Российского фонда прямых инвестиций (РФПИ) — вместе страны уже давно объявили о готовности вкладывать преимущественно в российскую экономику до $10 млрд, причем большая часть этих денег — саудовская. Во многом "экономическим двигателем" сближения КСА и РФ является команда главы РФПИ Кирилла Дмитриева. Напомним, как работает РФПИ, эта схема применяется не только в отношениях с КСА, но и с Китаем и с двумя десятками других крупных стран. РФПИ — государственный инвестфонд, ищущий объекты для инвестиций, преимущественно в России. Они могут быть любыми: например, фонд инвестирует в российские частные клиники и дома престарелых, в проекты СИБУРа, в таксомоторные сервисы, в недвижимость, в нефтесервисные компании. Найдя потенциально выгодный объект вложений, РФПИ предлагает партнерам вложить в него собственные средства — например, на вложенный российским фондом $1 предлагается добавить еще $10. Часто это происходит по соглашению РФПИ с госинвестфондами других стран просто автоматически, иногда речь идет о более сложных сделках. Команда Дмитриева гарантирует доходность вложений, а статус управляющего совместными деньгами российского госинвестфонда защищает деньги иностранных инвесторов от российских рисков — предполагается, что государство в России не намерено терять собственные бюджетные деньги, также вкладывающиеся в эти проекты. К моменту визита короля КСА в Москву российско-саудовский инвестфонд вложил в проекты в России более $1 млрд.
По итогам визита эта сумма как минимум удвоилась, а Россия и КСА создали второй инвестфонд, энергетический, который будет вкладывать совместно под руководством РФПИ деньги в чисто энергетические проекты на стартовую сумму в $1 млрд. Среди громких проектов, которые будут реализовываться в России в том числе на саудовские деньги,— создание платного шоссе-дублера московского Кутузовского проспекта. Но дело, повторимся, совсем не в этом: РФПИ явно был в состоянии найти соинвестора и на эту инвестидею, и на новый бизнес-парк "Ростеха", куда КСА также будет инвестировать, и на логистику. Дело в том, какие изменения в идеологиях сторон стоят за этими проектами.
Необычность нынешней ситуации в отношениях России и Саудовской Аравии — в том, что именно в этот момент КСА реализует первый этап, безусловно, не имеющей аналогов программы экономических и социальных реформ в стране, экономическое устройство которой сильно отличается от большинства стран мира.
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ
Напомним, что Саудовская Аравия — даже по мировым меркам довольно большая страна и по территории, и по количеству населения, а по уровню ВВП на душу населения она скорее похожа на США, чем на страны Ближнего Востока. Нефтяные богатства КСА накапливались более полувека, страна активно инвестировала в инфраструктуру и в социальные сервисы, оставаясь при этом достаточно закрытым и очень консервативным государством. Ко второму десятилетию XXI века КСА подошло в состоянии, аналогов которому найти сложно. С одной стороны, это сильно огосударствленная экономика: основой бизнеса в стране является нефтекомпания Saudi Aramco, видимо, крупнейшая в мире нефтяная госкомпания. Частное предпринимательство в КСА вполне поддерживается, но развито средне. Строительный рынок Саудовской Аравии менее развит, чем в соседних ОАЭ, как и финансовый рынок. При этом благосостояние саудовских граждан бесспорно, однако, как и для всех других "петрократий" мира, естественно беспокойство властей о высоком уровне нефтяной зависимости. В случае с КСА это дополняется особым статусом в исламском мире: король Сальман носит официальный титул хранителя двух святынь, Мекки и Медины — естественной обязанностью КСА и его властей является организация хаджа в Мекку, предписанного всем мусульманам, имеющим такую возможность, и эта обязанность не может и не должна быть обусловлена конъюнктурой нефтяных цен.
Реформы, изложенные в госпрограмме КСА "Saudi Vision 2030", довольно сложны в описании — они крайне комплексны и касаются не только нефти, но и культуры, политики, а в неявном виде — и устройства саудовского общества, саудовской экономики и положения КСА в мире. Если резюмировать их, сильно упрощая программу,— это начало приватизации Saudi Aramco, управляемое "культурное открытие" саудовского общества, развитие и глобализация строительного и финансового рынков, формирование саудовской версии современной городской культуры (большая часть населения КСА уже сейчас проживает в мегаполисах-миллионниках), активное развитие ультрасовременного бизнеса, от IT до "цифровых фабрик", диверсификация экономики и системное инвестирование средств суверенных фондов (главный из них, PIF, как предполагается, будет крупнейшим в мире — в нем будет около $1 трлн) в иностранные проекты.
Так никто никогда не делал; новое поколение саудовской королевской семьи, которое, как предполагается, будет реализовывать этот план, очень амбициозно и, что важно, имеет вполне "европейские" представления о способах реализации целей, которые на деле не обязаны быть "европейскими" по форме. По существу, до 2030 года мир будет наблюдать попытку Саудовской Аравии построить современное строго исламское общество и экономику. На это есть экономические возможности, на это есть политическая воля монархии в Саудовской Аравии, этому готовы содействовать сотни крупных мировых концернов. Но опыта такого рода нет ни у кого.
Главное достижение российской дипломатии — готовность саудовской стороны обсуждать место и участие России в процессе трансформации саудовской экономики
Видимо, главное достижение российской дипломатии в ходе подготовки визита короля Сальмана в Москву — готовность саудовской стороны обсуждать место и участие России в процессе трансформации саудовской экономики. Так, чрезвычайно важно, что совместный саудовско-российский энергофонд готов вкладывать деньги в российские нефтесервисные компании, которые впервые получат доступ к контрактам Saudi Aramco. Впрочем, сами по себе предположения КСА о том, что может делать Россия на Аравийском полуострове кроме защиты ее с воздуха системой ПРО С-400, очень разнообразны и довольно щедры. Так, от СИБУРа в КСА ждут инвестиций в местные нефтехимические проекты, от российских машиностроителей — поставок нефтяных насосов и локализации в КСА производства российской нефтесервисной техники. Часть планов вообще не озвучивалась и обсуждается в закрытом режиме, и они также предполагают, что российские компании будут иметь возможность работать на открывающихся саудовских рынках, по уровню благосостояния не уступающих американским, а саудовские инвесторы будут иметь приоритет в инвестициях в ключевые объекты в России — в том числе в логистические, и это важно, поскольку с некоторых пор большая логистика и большая политика идут друг с другом рядом.
Но более интересно то, что Россия почерпнет из саудовского опыта. Не раскроем большого секрета, если скажем, что во многом для властей России КСА — это что-то вроде "идеальной России": с гарантированным местом на карте мира, с партнерскими, но не братскими отношениями с США и ЕС, с большим богатством, с возможностью управлять мировыми финансовыми потоками, с защищенным от большинства внешних воздействий политическим режимом, наконец, с суверенитетом, который невозможно оспаривать, что бы ни подразумевалось под этим термином.
И в момент, когда тот, на кого ты (пусть и втайне) так хочешь быть похожим, предпринимает такую попытку изменить себя,— важно не упустить случай посмотреть, что он будет делать и что у него будет получаться. Успех саудовскому эксперименту не гарантирован, как не гарантирован сейчас успех китайским реформам, в ходе которых с 2008 года КНР меняет модель работы экономики с экспортной ориентации на внутренний спрос. И саудовский, и китайский опыт для России чрезвычайно важен. Не для копирования, поскольку это невозможно. Для понимания того, что вообще возможно. Об этом, в частности, преодолев гордость и разногласия, можно было спросить в Москве короля Сальмана и его окружение — можно надеяться, что это было сделано и его ответы в России обдумывают.