Для большинства российских семей появление детей — серьезная экономическая нагрузка. На ребенка, в зависимости от его возраста, может уходить от 20% до 50% семейного бюджета. При этом если посмотреть на противоположные денежные трансферты — от выросших детей родителям, то они выглядят гораздо скромнее. «Деньги» попытались подсчитать, стоит ли в такой ситуации родителям рассчитывать на «стакан воды» от своих отпрысков и насколько этот стакан будет полон или пуст.
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ / купить фото
Дети как финансовый инструмент
«Мы в тебя всю душу вложили!» — рано или поздно почти любому домохозяйству и в России, и за ее пределами приходит в голову хотя бы на глаз прикинуть не только нематериальные инвестиции в собственных детей, но и сугубо материальные инвестиции. У этого немного стыдного, но вполне легального занятия есть многотысячелетняя традиция и реальные обоснования в действующем законодательстве России. Еще в XX веке рождение детей было практически для любой семьи залогом ее будущего существования. В отсутствие пенсий и других систем поддержки пожилых, накоплений (даже если они и были, государство и войны стали надежнейшим способом их уничтожения) собственные дети становились для них единственным источником средств к существованию в старости. Общество существовало так, видимо, еще в догосударственный период, и традиции наказания детей, отказывающихся «возвращать долг» своим родителям, зафиксированы еще в античности — что предполагает, что сама концепция «долга», возврата детьми родителям затрат на их существование в статусе детей, общепризнана. Впрочем, практичное государство всегда интересовал вопрос «родительского долга» лишь по той причине, что не у всякого пожилого человека есть дети,— одинокие люди старшего возраста, утрачивающие трудоспособность, до начала XX века были предоставлены или сами себе, или благотворительности, в том числе государственной: в силу этого точными подсчетами «родительских инвестиций» никто не занимался. Но Семейный кодекс РФ знает понятие «алиментов» на содержание престарелых родителей: дети обязаны возвращать бедным родителям часть своего заработка, в случае отказа — в принудительном порядке.
Правда, о точности возврата сумм Семейный кодекс не беспокоится: как придется. Вообще, расчетами «межпоколенческих трансфертов» в обществе экономисты начали заниматься лишь с 70-х годов XX века, и эти расчеты полны условностей и неточностей. Во всяком случае, современная экономическая наука не знает ответа на вопрос, окупаются ли вложения родителей в детей — неважно, добровольные или в силу закона.
Между тем в современном обществе, по мере развития финансовых инструментов и социальных институтов, экономический стимул к рождению детей практически исчез. Более того, из-за изменений в структуре семьи и взаимоотношений между поколениями к середине XX века в наиболее богатых странах, а во второй половине XX века и в развивающихся (патриархальные общества третьего мира пока удерживают и старые традиции, и рождаемость до порогов второго демографического перехода) дети стали просто-напросто «невыгодным» предметом для инвестиций в собственную старость — их в среднем домохозяйстве просто слишком мало, чтобы надеяться на их доходы через 40-50 лет. Фокус семейных расходов явно все больше сдвигается в сторону самих детей — иначе говоря, если на рождение и взросление детей у семьи уходят существенные средства, то обратно, от детей к родителям, в семейном бюджете поступает гораздо меньшая доля.
Но как оценить этот процесс в цифрах? Основная проблема экономических расчетов сумм «инвестиций родителей в детей» в том, что, строго говоря, сколько-нибудь точные расчеты возможны только для конкурентных монетизированных рыночных отношений. Если и возможно подсчитать количество денег, потраченных на пеленки, Sony Playstation4, школьные кружки, новые кроссовки и манную кашу на завтрак ребенку, то родительский труд не монетизируем — распространенные косвенные подсчеты, в которых стоимость материнской заботы о ребенке заменяется на эквивалентные часы работы няни, полноценного представления о сумме «родительских инвестиций» не дают. К тому же — будем циничны: а как же упущенная выгода? Дело не только в справедливых указаниях современного феминизма на то, что ради детей женщины отказываются от профессиональной самореализации (чем, отметим, однозначно обедняют все общество и снижают общее благосостояние), но и в том, что знает всякий отец: и мужчинам приходится выбрасывать в корзину выгоднейшие предложения ради того, чтобы провести с детьми воскресенье в парке. Значит, это счастье так дорого стоит, раз оно предпочитается выгоднейшим контрактам? Мы действительно вкладываем в будущее детей невидимые миллионы, которые могли бы получить сейчас? Но может быть, наши дети, в которых мы инвестируем наши упущенные возможности, в будущем смогут за счет этих инвестиций получить свои десятки миллионов — и поделиться с нами? Или все это — инвестиции в воздух?
Не претендуя на точные ответы, попробуем показать, какие сложности на самом деле стоят перед расчетами «родительских инвестиций» и их возвратности.
Почем нынче дети
Эксклюзивные данные о распределении семейного бюджета россиян, из которых можно оценить по крайней мере объем «денежных» инвестиций в детей, «Деньгам» предоставил исследовательский проект Research.Mail.Ru. Компания провела онлайн-опрос в середине лета 2017 года, в нем приняли участие 1,67 тыс. человек. В опросе участвовали респонденты, проживающие в городах России с численностью населения свыше 100 тыс. человек в возрасте от 18 лет. Согласно данным, в среднем по России совокупный ежемесячный семейный бюджет составляет 42 тыс. руб.
Подавляющее большинство респондентов в ходе исследования заявили, что тратят большую часть своих денег на неотъемлемые жизненные нужды — продукты питания, квартплату и/или аренду квартиры, расходы на транспорт. В среднем на это уходит от 41% до 60% семейного бюджета. На продукты питания в среднем тратят около 10 тыс. руб. Большинство (70%) опрошенных не отказывают себе в спорте, хобби, развлечениях и путешествиях, относя эти категории также к ежемесячным расходам.
У чуть менее половины респондентов (48%) в категории расходов есть затраты на выплаты кредитов, ипотеки или долгов. Больше всего долговых обязательств у респондентов от 26 до 40 лет (52% людей такого возраста), а вот для молодых людей до 25 лет такие расходы менее характерны (кредитные выплаты на балансе у 40% ответивших в данной возрастной группе). Вне зависимости от возраста каждый пятый кредитозаемщик отдает на такие выплаты от 21% до 40% своего ежемесячного заработка, но у большинства (73%) эта категория расходов не превышает 20%, что в денежном эквиваленте составляет около 5 тыс. руб. в месяц. Семьи с детьми чаще бездетных обременены кредитами: 54% и 38% соответственно. 38% опрошенных включили в статьи своих расходов траты на детей — в среднем на них уходит 18% семейного бюджета (9 тыс. руб.). В структуре расходов на детей первые строчки традиционно занимают продукты питания и покупка одежды — 72% и 66% соответственно. Еще треть (36%) семейного бюджета идет на их образование.
Затраты на детей больше всего у семей с дошкольниками (50% опрошенных с детьми в возрасте 0-6 лет) — здесь учитываются как стартовые расходы на детскую мебель, коляски, так и на одежду, из которой ребенок быстро вырастает, и памперсы. На втором месте семьи с детьми подросткового возраста (52% респондентов с детьми в возрасте 15-17 лет), так как это связано с началом подготовки к университету и посещением различных учебных курсов, в ходе чего резко возрастают траты на репетиторов.
Именно в этом возрасте число статей расходов на детей существенно увеличивается — это связано с появлением новых статей затрат, таких как репетиторы, подготовка к выпускным и вступительным экзаменам, кружки, хобби и увлечения. Впрочем, затраты на дополнительное образование детей, как отметили 20% респондентов, начинают расти уже по достижении ими семи лет — с этого возраста родители начинают активно водить своих чад на кружки, курсы и т. д.
Стоит отметить, что 90% родителей, которые имеют детей старше 18 лет, уже не проживающих с ними, материально помогают своим чадам в размере до 10% своего семейного бюджета.
В исследовании при этом специально не рассматривается вопрос, который стал актуален только сейчас,— вложения старшего поколения во внуков и внучек: с середины 2000-х при все большем распространении платного высшего образования социологи отмечают в расходах старшего поколения небольшую, но существенную статью — инвестиции дедушек и бабушек в России в оплату такого образования внуков. Опрос, впрочем, не показывает, что эти суммы значительны, кроме того, он рассматривает лишь внутрисемейные финансы — «большая семья», в которой одновременно в одном домохозяйстве живут три, а не обычные два поколения людей, для России уже более или менее экзотика. Это, кстати, дополнительно усложняет любые расчеты «межпоколенческих трансфертов»: в XX веке вкладывали в большинство нынешних людей старшего возраста два поколения, тогда как финансирование внуками дедов и внучками бабок — и относительная редкость, и просто неисследованная территория.
Как отмечают авторы нашего исследования, такая динамика семейного бюджета в целом характерна для тех семей, где совокупный доход составляет от 21 тыс. до 79 тыс. руб.
В семьях же с большими средствами (от 80 тыс. руб.) намного больше других доходных групп вкладываются в путешествия (так ответили 44% опрошенных) и хобби ребенка (42%).
Наоборот, семьи с небольшим доходом (до 20 тыс. руб.) больше, чем другие, тратят на лекарства и образование детей, и соответственно, меньше всех на остальные детские потребности.
Таким образом, очень грубый подсчет денежных расходов на содержание детей дает следующие оценки: 9 тыс. руб. в месяц на одного ребенка в семье в месяц примерно эквивалентны денежным расходам в 108 тыс. руб. в год. Если не брать во внимание инфляцию и остаточную стоимость инвентаря для выращивания детей (выгодно продать всю эту груду детских игрушек, одежек и книжек все равно не удастся), то среднему российскому домохозяйству рождение и выращивание ребенка от рождения до совершеннолетия обходится в 1,994 млн руб., или около $35 тыс. (конечно, сильно выручает рассрочка).
Остается выяснить, возвращается ли эта сумма, если — да, то — каким образом.
Чего стоят родители
Помощь родителям находится на последнем месте ежемесячных расходов российских домохозяйств, показали опросы. Лишь треть (32%) респондентов констатировали, что тратят часть семейного бюджета на поддержку своих взрослых родственников. Исследование показало, что большая часть опрошенных (69%) расходует на поддержку родителей до 10% своего бюджета. В денежном эквиваленте данные расходы на старшее поколение не превышают 5 тыс. руб.
Уровень трат существенно различается в зависимости от региона проживания. Так, почти 90% жителей регионов тратят на родителей максимум 20% от своих доходов, тогда как москвичи (из тех, кто вообще возвращает родителям «родительские инвестиции») отдают на эти цели до 40% своего заработка.
Есть зависимость суммы «возврата трансфертов» и от дохода. Казалось бы, при улучшении материального благополучия семьи доля расходов должна уменьшаться.
Но исследование говорит об обратном: чем выше совокупный доход, тем лучшую жизнь семья старается обеспечить своим родителям.
Так, например, каждая четвертая семья с совокупным ежемесячным доходом от 120 тыс. руб. тратит на родителей 11-20% бюджета, тогда как среди семей с меньшим доходом столько готов тратить только каждый шестой опрошенный (15%).
Семья в сухом остатке
Формальный ответ о «возвратности» родительских денежных вложений вполне существует, и звучит он, видимо, так. Для большей части населения вложения в детей, которые, как мы уже оценивали, в их «материальной» части составляют порядка 2 млн руб. за 18 лет (плюс на порядок меньшая сумма вложений в студентов), сопровождаются возвратом примерно двумя третями домохозяйств сумм в 4-5 тыс. руб. в месяц на пенсионера. Если предположить средним возрастом нетрудоспособности в России 62 года (это близко к показателю, среднему для мужчин и женщин, после которого доля неработающих пенсионеров резко растет), а среднюю продолжительность жизни в РФ в 72 года, то речь идет о возврате большинству стариков сумм их «родительского трансферта» примерно в 500-600 тыс. руб. То есть формально в денежном выражении детьми возвращается около 25% затраченных в молодости родителями сумм. И лишь семьи с доходами выше 120 тыс. руб. в месяц, готовые тратить на пожилых родителей 20% своего дохода, гарантированно возвращают родителям все, что в них в детстве вложено,— правда, без процентов.
Но это очень лукавый подсчет. Во-первых, 2 млн руб. в чадо российские домохозяйства вкладывают именно сейчас, а не 20-40 лет назад — и в 1997 году, и тем более в 1977 году возможности инвестировать в ребенка денежный эквивалент $35 тыс. практически ни у одного советского домохозяйства не было, даже если пересчитывать суммы по знаменитому «брежневскому» курсу 0,63 руб./$,— 40-50 тыс. руб. «советских родительских инвестиций» означали бы вложение каждой советской семьей в каждого советского ребенка около 200 руб. в месяц, что сопоставимо с 70% реальных располагаемых доходов советской семьи. В СССР детей, конечно, любили, но не до такой же степени! Во-вторых, здесь становятся очень значимыми «нематериальные» затраты родителей на детей в СССР: они в отсутствие денег, видимо, были существенно выше, чем сейчас, и поэтому игнорироваться не могут. Наконец, никто не знает, какие суммы нынешние подростки будут готовы возвращать нынешним родителям в условных 2040-2050 годах — это зависит в первую очередь от того, что будет представлять собой экономика через 20-30 лет.
Среднему российскому домохозяйству рождение и выращивание ребенка до совершеннолетия обходится в 1,994 млн руб., или около $35 тыс.
Ведь очевидно, что, вкладывая в собственных детей, мы вовсе не рассчитываем на прямой возврат ими денег нам, потратившимся на чад. А то, что неочевидно,— инвестируя в детей, мы вкладываем в общество, в котором мы будем старшими согражданами этих детей. И в этом обществе мы в старшем возрасте будем пользоваться результатами этих инвестиций вне зависимости от того, что будут думать об этом нынешние дети.
Мотоцикл для бабушки
Вложения предыдущих поколений в своих детей, увы, пока не обеспечивают им слишком комфортной жизни в старости. Данные опроса подтверждают и сведения об общем уровне жизни российских пенсионеров. По данным исследования Высшей школы экономики и РАН «Российские пенсионеры в условиях кризиса», они являются одной из групп населения с повышенным риском бедности. Более чем половине из них (54%) не хватает денег на еду и одежду, а 12% — даже на продовольствие. Основным способом поправить свое материальное положение для пожилых россиян остается работа. По данным исследования, сейчас после ухода на пенсию работают 25% женщин и 19% мужчин. Те 500-600 тыс. руб. возврата двумя третями домохозяйств «долга родителям за воспитание» мало изменяют общую картину бедности пенсионеров.
Что в этом смысле ждет в будущем нынешних людей в среднем возрасте? Видимо, учитывая свои финансовые отношения с родителями, большинство россиян и не надеется на помощь от собственных детей в старости. Так, исследование рекрутингового портала Superjob в 2016 году показало, что 28% опрошенных рассчитывают на то, что для поддержания своего уровня потребления продолжат работать и по достижении пенсионного возраста. На государственную пенсию и личные накопления как основной источник дохода надеются почти в 1,5 раза меньше (по 19%), на средства, вложенные в НПФ,— только 4%. На помощь детей рассчитывают меньше всего — в качестве источника дохода ее указали только 3% опрошенных.
С одной стороны, результаты опроса свидетельствуют об изменении стиля жизни современных людей. Благодаря развитию медицины выросла не только общая продолжительность жизни, но и показатель ее «здорового» периода. Поэтому сейчас люди могут работать существенно дольше, а негативное отношение работодателей к пожилым работникам будет постепенно исчезать. В Стратегии развития здравоохранения Минздрава до 2025 года обозначены две крупные демографические цели правительства — рост продолжительности жизни до 76 лет и здоровой жизни до 66 лет: последнее особенно важно, так как предполагается, что период жизни, в котором старшему поколению требуется «возврат родительских денег», начинается тогда, когда из-за болезней оно становится нетрудоспособным. Сокращение этого периода на шесть-семь лет уменьшит потенциальный «возврат родительского долга» с нынешней четверти и меньше до 10-15%.
Кроме того, продолжают развиваться общественные институты поддержки пожилых — негосударственные пенсии, программы страхования жизни, долгосрочные банковские вклады. Так что большинству будущего поколения пенсионеров финансовая помощь от своих детей в теории может и не понадобиться — при удачной демографической ситуации с начала 2000-х в развитых экономиках межпоколенческие трансферты обычно предполагают финансирование младших поколений старшими, а не наоборот. Кроме того, пенсионные системы, основанные на инвестировании в фондовые активы, были эффективны в XX веке и проблемны в XXI — не исключено, что пенсионеры 2020-х годов будут богаче своих детей в 2040 году.
Новое поколение пенсионеров выбирает
Пожилые постепенно сравняются с другими категориями населения не только с точки зрения финансового положения. На смену идеологии «старость — не радость» приходит новая, предполагающая активное потребление товаров и услуг людьми старше 50 лет. Сейчас общественное мнение по умолчанию предполагает сокращенную корзину потребления пенсионера, основанную преимущественно на том, что «модели потребления» в традиционном обществе меняются естественным путем. В 60 лет, учит нас традиция, человеку нужен не мотоцикл, не образовательные курсы и не увлекательные путешествия на Гоа, а теплый халат, кефир и лавочка у дома. Это будет подешевле — прожиточный минимум пенсионера в РФ рассчитывается именно исходя из этих предположений.
Нет никаких сомнений в том, что рост продолжительности жизни уже сейчас заранее поменял предпочтения будущих пенсионеров,— кефир, конечно, будет востребован, но это — первое поколение, имеющее современное представление о том, как выглядит хороший обед в ресторане. Потребительские привычки людей предпенсионного возраста во втором десятилетии показывают, что быть «стариками» в традиционном представлении они вовсе не намерены: у них в планах зафиксировать свой уровень и характер потребления на уровне 70-80% потребления в их возрасте около 50-55 лет и далее не слишком часто изменять этому образу жизни.
Хватит ли у них денег на такое потребление до семидесятилетия и позже? Кому-то хватит своих. Кто-то будет осваивать появляющиеся новые институты для пожилых людей — например, коммуны старшего возраста, так дешевле.
Кто-то рассчитывает на то, что будущее семьи непредсказуемо,— кто знает, как в 2030 году будет выглядеть семья и какое место в ней займет старшее поколение?
А кому-то действительно будут помогать оставаться вечно нестарыми их дети, сейчас об этом и не думающие. Общественные институты устроены достаточно тонко для того, чтобы возможное увеличение процента «возврата родительских инвестиций» прошло без серьезного социального напряжения — вы даже не заметите, сколько вы будете тратить на образовательные программы для бабушки, как она не замечала, сколько уходит на ваши школьные кружки.
Поэтому, возможно, будущим детям все же придется платить за своих родителей. Но эти деньги, если их придется тратить, скорее пойдут не на лекарства (во всяком случае, не на корвалол) и не на продукты (если и на них — то на деликатесы). Сколько бы вам ни было лет, приготовьтесь изучать рынок дизайнерской одежды, винила и операций пластической хирургии. Это знание пригодится — вы же должны знать, что на самом деле нужно вашей маме? За вами должок.