премьера театр
Спустя 13 лет после ухода из МХАТа Анастасия Вертинская снова вернулась на его подмостки с собственным антрепризным проектом "Имаго", собравшим убойную команду самых модных персон театральной Москвы. Но высокая концентрация талантов не пошла на пользу спектаклю, считает МАРИНА Ъ-ШИМАДИНА.Намерения, как водится, были самыми лучшими. Павел Каплевич предложил госпоже Вертинской сыграть в "Пигмалионе", но пьеса Бернарда Шоу, переведенная на русский в 1937 году, показалась им устаревшей как по языку, так и по сюжетному драйву. Обновить и приправить пьесу поручили одному из самых популярных сегодняшних драматургов Максиму Курочкину, автору нашумевшей меньшиковской "Кухни". Тот поселил Элизу Дулиттл на свалке, отдал ее в престижную школу собирания окурков, потом сделал миллионершей, но в конце концов отдал на растерзание профессору Хиггинсу, самовлюбленному фонетику-маньяку, который проводит зверские опыты над людьми с целью извлечения из их недр новых, еще не описанных им звуков. Этот полуфантастический текст русско-французский художник Юрий Купер оформил не менее фантастическими декорациями: на сцене он устроил форменную свалку, из которой в конце действия взмывает гигантская люстра, роняя по пути обрывки картона, а на задник проецируются картины с пауками, медицинскими инструментами и прочими малоприятными вещами. Он же прицепил героям стрекозиные крылья, а Павел Каплевич воткнул в голову Вертинской огромную булавку.
Вероятно, создатели спектакля твердо решили сделать из него настоящее шоу и не жалеть для этого ни выразительных средств, ни пьесы, ни здравого смысла. И поэтому взяли в свою компанию Нину Чусову, которая ставит в Молодежном театре смешные гротесковые спектакли. Она и вправду умеет ставить шоу, а ее актеры, пришедшие вместе с ней в проект, умеют его играть — самозабвенно, с азартом и без оглядки. И поначалу за их клоунадой наблюдаешь с удовольствием: вот полковник Пиккеринг (Павел Деревянко) пикируется с Генри Хиггинсом (Владимир Симонов), учтиво снимая шляпу и вынимая изо рта сигару на каждой своей реплике,— получается смешная эксцентрическая сценка. Вот Элиза переговаривается с полицейским через колонну, и их протянутые друг к другу руки вдруг удлиняются вдвое.
Но постепенно количество аттракционов достигает критической массы, и второе действие напоминает уже бредовый сон. Откуда ни возьмись появляется двухголовое существо — супруг Хиггинсовой мамаши, которая, в свою очередь, оказывается мужчиной (Александр Гришаев). Уловить за всем этим какой бы то ни было смысл, который, может быть, Максим Курочкин и вкладывал в эту пьесу, становится решительно невозможно.
Сама бенефициантка Анастасия Вертинская изображает превращение Элизы Дулиттл из безобразной куколки в бабочку (этот процесс и называется "имаго") тоже весьма своеобразно. Сначала ее героиня, живущая на помойке, и впрямь похожа на приличную девушку и говорит на вполне вменяемом языке. Разве что ее перл "сацка дыхристая" вызывает у профессора живейший интерес. Но превратившись в светскую львицу, она вдруг начинает говорить вульгарным ломаным голосом и сыпать жаргонными словечками. Видимо, поучения Хиггинса не пошли ей на пользу. Под конец Элиза, как Настасья Филипповна, требует от своего учителя достать ей окурок из лужи за 10 000 фунтов и разражается сентиментальной тирадой о красоте ночной помойки.
Словом, экстраординарные таланты драматурга, художников, режиссера, актеров и композитора-минималиста Олега Кострова из электронной группы "Нож для фрау Мюллер", снабдившего действо фантастическим звукорядом, столкнувшись на тесной мхатовской сцене, создали странный эффект. Постановочные фокусы, аттракционы, гэги, фенечки, приколы и прочие прибамбасы перестали растворяться в сюжетном растворе и выпали в малопригодный для восприятия осадок. Так что постановщикам придется либо пригласить в проект пару-тройку малоодаренных участников, либо перенести свое шоу из МХАТа куда-нибудь в цирк.