Заместитель директора Института Европы РАН Владислав Белов о том, почему сотрудничество с ФРГ для России интереснее, чем с Китаем.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: РИА Новости
Основным внешнеторговым партнером России (уже много лет) и Германии (с 2016 года) является Китай. Заключенный более 15 лет назад договор России с Поднебесной предусматривает всеобъемлющую кооперацию в торгово-экономической, научно-технической, энергетической, транспортной областях. Утвержден и план его реализации. На несколько лет позже ФРГ и КНР заявили о "стратегическом партнерстве в условиях глобальной ответственности". В 2014 году статус был повышен до "всеобъемлющего стратегического партнерства".
Для Пекина оба государства — ведущие партнеры в Евросоюзе и Евразийском экономическом союзе. С ними у него налажены многочисленные институциональные механизмы (особенно с Берлином). В начале июля, накануне саммита "двадцатки" в Гамбурге, председатель КНР Си Цзиньпин совершил государственные визиты в Россию и Германию. Многие политологи считают, что выстраиваемые Китайской Народной Республикой отношения с нашими странами являются "залогом разрешения глобальной экономической неопределенности". Китайские эксперты постоянно подчеркивают прагматический характер взаимодействия с РФ и ФРГ, которое должно содействовать "устойчивому и сбалансированному росту мировой экономики".
Но по факту речь идет о приоритетном обеспечении долгосрочных интересов именно китайского народного хозяйства — сложившаяся модель кооперации с Россией и Германией вполне соответствует им. Российская сторона — основной источник различных сырьевых ресурсов, немецкая — машин, оборудования, ноу-хау, инновационных технологий. С обеими странами у Китая устойчивое положительное торговое сальдо. Превратившись в мировую сборочную фабрику, он экспортирует самые различные промышленные товары с высокой добавленной стоимостью. Их качество постоянно растет. С другой стороны, ввоз готовой продукции находится под жестким контролем государства, как, впрочем, и деятельность иностранного сектора.
Одновременно китайские компании последовательно приобретают стратегические активы в западных странах, в том числе в ФРГ. В 2016 году они инвестировали в ведущие фирмы обрабатывающей промышленности Германии, в том числе в стратегически важные (например, в мирового лидера роботостроения компанию "Кука"), рекордные €11,6 млрд. Китай купил 58 немецких экономических субъектов (в 2015 году — 37)! Федеральное Министерство экономики и энергетики смогло противодействовать ряду сделок, что вызвало негативную реакцию китайской стороны, на словах в последние годы выступающей за свободу мировой торговли. Китай также активно инвестирует в Россию. Не исключено, что наша страна стала одним из лидеров по его накопленным прямым инвестициям, многие из которых также вложены в стратегически значимые сферы. Немецкие и особенно российские капиталовложения в китайскую экономику существенно скромнее, но в основном они также сосредоточены в стратегических отраслях.
Долгосрочная стратегия Китая в полной мере проявляется в грандиозном инфраструктурном проекте "Один пояс — один путь", осуществляемом по китайским правилам и стандартам, за китайские деньги и с китайской рабочей силой. Он представляет интерес и для России, и для Германии, однако сегодня они могут рассчитывать только на роль второстепенных участников. Представляется, что для КНР реальное партнерство ограничивается ее глобальными целями, которые не всегда совпадают с интересами РФ и ФРГ. Там, где они расходятся, партнерство прекращается и начинается китайский протекционизм. Поэтому важной задачей на ближайшие четыре года становится необходимость углубления российско-германского сотрудничества, координации совместных инициатив, в том числе в тех стратегических сферах, которые интересны для Китая и в которых наши страны смогут побудить его к сбалансированному учету интересов всех участников.
Хозяйственная кооперация между Германией и Россией даже в условиях жестких санкционных режимов строится на стремлении к соблюдению взаимных интересов и способности к конструктивному диалогу. Одним из примеров является готовность российского государства идти навстречу немецкому бизнесу в непростых вопросах повышения эффективности отечественных механизмов локализации и импортозамещения.
В последующие годы приоритетным должно стать выстраивание отношений между ЕС и ЕАЭС, где наши страны объективно играют роль лидеров и в которые объективно встроено наше экономическое сотрудничество — теперь оно не может опираться только на двустороннюю российско-германскую базу. Политические сложности не должны помешать неформальным переговорам на уровне экспертов и определению будущих векторов взаимодействия, например в области стандартов и сертификации. Кстати, в последней области существенного прогресса в обсуждении достигла международная рабочая группа "Единое экономическое пространство от Лиссабона до Владивостока", созданная пару лет назад по инициативе Ульфа Шнайдера (основатель компании "Шнайдер групп"). Ее основные идеи сформулированы в "Берлинском меморандуме", принятом в апреле — он открыт для ознакомления и подписания всеми желающими. Последнее (шестое) заседание группы состоялось в Берлине 25 сентября.
В евразийском контексте стратегически важным является транспортно-логистическое сотрудничество. Здесь уже накоплен большой потенциал кооперации между ФРГ и РФ. Его давно пора критически осмыслить. Транссибирский вектор евразийской логистики может стать относительно самостоятельным по отношению к китайским видениям этого коридора (одного из семи) "Шелкового пути". Его несомненным преимуществом должно стать развитие прилегающих к Байкало-Амурской магистрали регионов: создание логистических центров и новых рабочих мест, доступ к сибирским ресурсам. В европейской части Россия нуждается в стратегических партнерах по строительству высокоскоростных железнодорожных магистралей и современных автобанов (в рамках европейских коридоров) — немецкие компании здесь куда надежнее китайских.
Перспективным может стать сотрудничество в реализации российских проектов по масштабному развитию транспортной инфраструктуры Северно-Западного прохода и Северного морского пути (одна из реальных альтернатив коридорам "Шелкового пути"). Китай уже заявил о своем интересе к ним. Речь также идет о так называемом арктическом коридоре, который может соединить железнодорожную сеть России и Финляндии с глубоководными портами Северного Ледовитого океана. Немецкие партнеры пока занимают выжидательную позицию.
Для КНР партнерство ограничивается ее глобальными целями, которые не всегда совпадают с интересами РФ или ФРГ. Там, где они расходятся, начинается китайский протекционизм
Хорошие перспективы продолжения российско-германской кооперации существуют в области арктических исследований и возможного сотрудничества в освоении богатейших ресурсов Арктики. На мой взгляд, интересы Германии существенно ближе к российским, нежели интересы Китая. Соответственно, здесь больше возможностей для взаимовыгодной кооперации с немецкими игроками.
Бесспорным преимуществом кооперации России и Германии является энергетическое сотрудничество, которое сегодня сталкивается с противодействием Брюсселя, ряда стран ЕС, а теперь еще и США. Но лейтмотивом остается необходимость его продолжения и, несомненно, стратегический характер. Это не только проект "Северный поток-2", но и взаимодействие в нефтяной и угольной отраслях, электроэнергетике, возобновляемых источниках энергии. Китайский вектор для России здесь куда менее перспективен.
Особенно интересным и многообещающим представляется далеко идущая международная кооперация в области цифровой трансформации (дигитализации) и практической реализации разработанной в Германии стратегии "Индустрия 4.0". Россия и ФРГ находятся в самом начале пути взаимодействия в сфере так называемой четвертой промышленной революции. Восточный комитет немецкой экономики в рамках Петербургского международного экономического форума в начале июня подписал соглашение с РСПП о создании совместной платформы по обмену ноу-хау и обсуждению германо-российских кооперационных проектов в этой сфере, а также по созданию демонстрационного Центра немецкой экономики по вопросам дигитализации. Но кооперации на уровне ответственных министерств пока нет, а вот немецко-китайское сотрудничество в этом направлении ушло далеко вперед. Но вряд ли Германия сможет получить от него такой же положительный эффект, как от потенциальной кооперации с Россией.
Итак, и для ФРГ, и для РФ сотрудничество с Китаем является неотъемлемой частью внешнеэкономической деятельности. Оно складывается непросто — основной успех достигается там, где интересы совпадают. В то же время есть и явные неудачи, в том числе связанные со спецификой поведения китайских партнеров. Будущее хозяйственно-политическое взаимодействие Германии и России в стратегических сферах должно быть выгодно и понятно Китаю. Убедить, а особенно заинтересовать Пекин в этом очень сложно, но возможно. В случае успеха Поднебесная может стать равноправной стороной будущего стратегического экономического треугольника.