Русфонд.Регистр
Регистр Национального медицинского исследовательского центра гематологии — один из 14, составляющих Национальный регистр доноров костного мозга имени Васи Перевощикова. Своими представлениями о развитии трансплантаций костного мозга (ТКМ) и донорства Валерий Савченко делится с редактором Русфонда Марианной Беленькой.
— Валерий Григорьевич, что изменилось в вашем центре с организацией в России единой базы данных доноров?
— Стало проще находить доноров для пациентов. Сейчас мы делаем до 70 аллогенных (от доноров) ТКМ в год, две трети из них неродственные. Причем до трети в прошлом году — от доноров из Кирова, Москвы, Петербурга, Челябинска. Нынче их уже 38%! Это и есть эффект интеграции.
— В странах ЕС половине пациентов доноров находят в национальных базах, остальным ищут в мировой. У нас в регистре сейчас 75 тыс. доноров. А сколько надо, чтобы находить доноров половине российских больных?
— Мне кажется, база в 100 тыс. доноров станет критической массой — она повлечет развитие всех сфер, связанных с ТКМ. Но и потом база должна расти. Почти 200 ТКМ для нынешней базы — хороший показатель. Но доноры и больные у нас примерно из одних регионов — отсюда высокая степень совпадений. Надо расширять географию донорства, особенно за счет Северного Кавказа и юга России. Нельзя забывать, что потенциальный донор может отказаться от донации (забора костного мозга.— Русфонд). В идеале на каждый запрос надо бы не меньше пяти потенциальных доноров.
— Сейчас в регистре вашего центра более 3 тыс. доноров. Зачем вы взялись за эту работу, не предусмотренную никакими приказами и нормативами?
— Неродственные ТКМ мы стали делать в начале 2000-х, опыт был неудачным — и мы вернулись к этим пересадкам лишь в 2012 году. Год удачной работы с немецкими регистрами — и мы поняли, что для роста числа ТКМ нужны наши доноры. Поиск за рубежом очень дорог — до €20 тыс. Вместе с директором НИИ детской онкологии, гематологии и трансплантологии имени Р. М. Горбачевой Борисом Афанасьевым мы ставили вопрос о бюджетном финансировании лабораторий типирования доноров. Было решено создать такую лабораторию в кировской «Росплазме». Игорь Парамонов — он сейчас возглавляет Кировский НИИ гематологии и переливания крови — организовал там великолепную лабораторию и донорскую базу. Там мы нашли 29 доноров. Но столице нужна своя база! В Москве люди со всей России — представители почти всех генотипов. И пациенты у нас отовсюду. При хорошей базе для многих можно найти доноров в Москве. Это и экономически выгодно. Поэтому и взялись за эту работу. От наших доноров уже сделано семь ТКМ.
— Вы говорили о расширении донорской географии. Значит, планируете выездные акции?
— Знаете, я очень осторожно отношусь к массовым акциям. Донорство должно быть сознательным, а донор — здоровым. Во время любой акции нужна тщательная работа с аудиторией. Но мы способны типировать 3 тыс. доноров в год и даже больше — было бы финансирование. Мы поддерживаем инновацию Русфонда — перевод типирования на метод NGS, менее затратный и более точный. Это ускорит развитие Национального регистра. Но ведь есть еще и такая проблема: где делать трансплантации?
— Вы говорите о нехватке трансплантационных центров?
— Да. Точных данных о потребностях России в ТКМ нет. Но можно сравнить: население Германии — 82 млн человек, России — 147 млн. Там в 2016 году было 2340 неродственных ТКМ. Значит, нам нужно где-то 4200. А делаем около 300.
— Есть государственная программа развития таких центров?
— Нет. И нужна не только она. Развивать надо все параллельно: диагностику, выхаживание после ТКМ, в том числе в регионах. После лечения в Москве многие возвращаются домой — и умирают без профессиональной помощи: нет инфраструктуры, специалистов. Необязательно в каждом регионе строить новые центры. Надо развивать то, что уже есть,— областные и краевые больницы. Если есть отделение гематологии, оно должно делать ТКМ. Пусть будет только 10–15 коек. ТКМ выведет клинику на другой уровень.