Содержание предыдущей главы: фильм Джона Уэйна "Большой Джим Маклейн" о следователях КРАД, спасающих Гавайи от советской оккупации, безумен даже в контексте холодной войны. Но еще безумнее рассказы Уэйна о чекистах, трижды покушавшихся на величайшего киноковбоя.
"Свободен наконец. Свободен" — начертано на могиле Мартина Лютера Кинга. Отрешись жертвы черных списков от обрушившихся на них и их семьи бед, они тоже могли бы воскликнуть: "Свободны!" Свободны от голливудского конформизма и лицемерия — обратной стороны карьерного успеха. Вольны снимать кино, не поступаясь убеждениями. Шанс распорядиться этой жестокой свободой предоставляла, как правило, эмиграция, но нет правил без исключений. Черным спискам мировое кино обязано уникальным шедевром. "Соль земли" перекинула мостик от неореализма к политическому кино, облагородила классовую борьбу почти античными страстями.
Фото: DIOMEDIA / Photos 12 Cinema
Фото: DIOMEDIA / Mary Evans
Фото: AP
Запретив в 1950-м студиям владеть кинотеатрами, Верховный суд создал условия для независимой дистрибуции, но эпоха не располагала бизнесменов к метафизической свободе безработных "красных". Впрочем, один безумец нашелся. "Черные списки! Да это же золото под ногами!" — воскликнул продюсер Саймон Лазарус, оценив масштаб погрома, оставившего без работы сотни профессионалов, и учредил в 1952 году Independent Production Inс. Его партнерами стали вышедшие из тюрьмы Герберт Биберман и Адриан Скотт, сценарист Пол Джеррико. Он еще в 1950-м, предчувствуя катастрофу, искал работу для "красных" в Восточной Европе, благо Отто Кац, в 1930-х обративший Голливуд в антифашистскую веру, стал большой шишкой в ЧССР. Однако Каца и других старых коминтерновцев смели кровавые партийные чистки.
Теперь Джеррико мечтал дать 200 жертвам списков работу на родине. Компания собралась отменная. Сценарист Майкл Уилсон получил "Оскара" за экранизацию "Американской трагедии" Драйзера ("Место под солнцем", 1951). Художник Соня Даль-Биберман, композитор Сол Каплан, операторы Стэнли Мередит и Леонард Старк, актеры Уилл Гир, Дэвид Вульф, Мервин Уильямс.
Стартовые 25 тысяч предоставили Лазарус и сочувствующий продюсер, сохранивший анонимность. Профсоюз работников горной и металлургической промышленности заинтересовался проектом документального цикла о рабочих и добавил еще 100 тысяч. Окрыленный Биберман принял волевое решение снимать полнометражный игровой фильм о 15-месячной стачке шахтеров в Нью-Мексико (1950-1952), свидетелем которой он был. Лишь одно мучило его: страх, что за голливудские годы "красные" "разучились рассказывать о реальных людях в реальных ситуациях". Уберечь киношников от отрыва от реальности предстояло горнякам: они исполняли большую часть ролей и придирчиво оценивали варианты сценария.
Несмотря на эту "пролеткультовщину", фильм бесконечно далек от вульгарного агитпропа. Народный контроль гармонично ужился с волевой режиссурой. Биберман вышел за рамки реконструкции событий, сняв пластически мощную трагедию о борьбе "проклятьем заклейменных" с классовым роком. Бунтари то сливаются в "коллективное тело", то солируют. Уже то, что герои — мексиканцы, современники сочли революционным новшеством. Ну а роль женщин в этой истории, как в жизни, так и на экране, всех просто ошеломила — до вторжения феминистских идей в кино оставалось еще лет десять. Политически подкованные горняки в быту оставались латинскими мачо, но их жены и сестры взяли свою судьбу в собственные руки. Когда суд запретил шахтерам пикетировать шахты, их место заняли женщины, и силы правопорядка впали в когнитивный диссонанс, не представляя, как противостоять их вакхическому напору.
В Нью-Мексико Биберману рекомендовали обратиться к 70-летнему Альфорду Россу, владельцу ранчо в тысячу акров, изобретателю, полиглоту, путешественнику, чуть ли не принявшему ислам (правда, предупредили: он такой, может с крыльца спустить, а то и выстрелить). Апостол "джефферсоновских ценностей" мгновенно нашел общий язык с коммунистом. Биберман так передал их диалог.
"Так ты, значит, из этой голливудской банды?" — "Так, сэр".— "В тюрьме сидел?" — "Да, сэр".— "Добро пожаловать, старина, добро пожаловать!"
Биберману казалось порой, что из охваченной "красной паникой" Америки он перенесся в какую-то другую страну. Но это и была незнакомая ему прежде, подлинная, свободолюбивая Америка. Когда "бдительные граждане" пытались буквально смять съемочную группу своими грузовиками, фермеры остановили их выстрелами. Шеф полиции выслал на охрану съемок половину своих людей, а священники по радио призвали прихожан не давать киногруппу в обиду погромщикам.
Зато съемки едва стартовали, как (в феврале 1953-го) Дональд Джексон, член КРАД, заявил, что фильм "разжигает расовую ненависть и выставляет США врагом цветного населения", и разослал десяткам киноворотил телеграмму: "Существует ли какая-нибудь возможность воспрепятствовать окончанию постановки фильма и показу его здесь и за границей?". Виктор Ризель, журналист, обладавший неформальными, бесконтрольными и не подлежащими обжалованию полномочиями доносчика, следователя, обвинителя и судьи в одном лице, предположил, что съемки неподалеку от Лос-Аламоса лишь прикрытие для советского ядерного шпионажа.
В разгар съемок арестовали двух актеров. Клинтона Дженкса, организатора забастовки, игравшего самого себя, обвинили в лжесвидетельстве при подписании сертификата о том, что он не состоит в компартии: его тюремные мытарства тянулись четыре года. Исполнительницу главной роли, мексиканскую кинозвезду Розауру Ревуэльтас выслали из США. Сцены с ее участием пришлось доснимать в Мексике. Получить разрешение на работу там Биберману не удалось. По легенде, спрятавшись в зарослях кукурузы, он руководил Розаурой по рации, а режиссера на площадке изображал подставной мексиканец. Но местные власти конфисковали пленку: не помогло даже заступничество экс-президента и национального героя Ласаро Карденаса, в свое время приютившего Троцкого и испанских республиканцев. Биберман выкрал и спас негатив, но проявлять его отказались все лаборатории: их контролировал антикоммунистический профсоюз. Фильм по частям разослали по мелким лабораториям, а монтировали в туалете заброшенного кинотеатра.
Прокатывать его согласился Grand Theatre на 86-й улице Нью-Йорка, где он продержался девять недель. В Детройте киномеханики саботировали показы, в Чикаго их отменили из-за угрозы взрыва бомбы. В Лос-Анджелесе не пришел ни один зритель — газеты отказались рекламировать фильм. Авторы 18 лет тщетно судились с 72 фирмами, профсоюзами и частными лицами, обвиняя их в нарушении антитрестовского законодательства и заговоре против частной инициативы. Это еще пустяки: до 1965-го "Соль", получившая гран-при в Карловых Варах, не числилась ни в одном американском справочнике. Другого такого "призрака" история не знает, "Соль" оказалась уникальна во всех отношениях.
Участники "голливудской десятки" (крайний справа — Герберт Биберман) и члены их семей протестуют против итогового приговора Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности, 1950 год