Русский музей давно замахивается, но так пока и не показал выставку-гигантшу под названием "Смерть в русском искусстве". Подобного рода выставки для музея — одно из главных направлений в экспозиционной политике, долженствующей обратить академическую институцию лицом к народу. Номенклатуру художественных стилей, очевидно, подменят гробовой классификацией из Ильфа и Петрова: гикнуться, перекинуться, дать дуба, сыграть в ящик, преставиться и т. д.
Какие возможности пытливому уму сулит такое предприятие, можно предварительно ознакомиться по адресу http://xx.lipetsk.ru. Два загадочные икса расшифровываются на главной странице буквами красными, как кровь, по фону черному, как смерть: "Хроники Харона". Lipetsk, очевидно, место посюсторонней прописки проекта."Мы не ставили своей задачей пугать посетителей,— пишут устроители сайта в приветственном слове.— Здесь нет никакой чернухи. Здесь только цифры и факты". Открывается все календарной рубрикой "В этот день скончались...". А дальше следует такая классификация, которая и не снилась скромному похоронному бюро "Нимфа". Казни, самоубийства, убийцы и жертвы, похороны — по странам и эпохам, степени внушительности и жанрам.
Никак не классифицированы разве что художественные описания всяких разных смертей, сочиненные русскими и переводными литераторами. Видно, художественные вымыслы на http://xx.lipetsk.ru как раз и попали под раздел "пугать посетителей". (Кстати, зря. Публика бы не шуганулась, а напротив, благодарила за актуальность: если уж начали судить за порнографию Владимира Сорокина, то почему бы не вменить убийство Льву Толстому, столкнувшему под поезд Анну Каренину, или привлечь Ивана Тургенева за жестокое обращение с животными в лице Муму. И все бы они, голубчики, сидели по алфавиту в ожидании принципиального комсомольского суда.)
Главное внимание http://xx.lipetsk.ru уделил личным примерам: коллекции сведений о том, как умирали разные великие, на тот случай, если кому из пользователей, не дай Бог, тоже занеможется. В алфавитном порядке, как полагается биографическому словарю: от Августа, императора, до Ягоды Генриха. Краткое описание обстоятельств, подведших к часу Х, имена, даты; сам процесс восстановлен по свидетельствам мемуаристов и письмам современников. Именно этот биографический раздел проясняет национальные особенности смерти в России.
Они, особенности, не в том, что великий человек, отбрасывая коньки, осознает величие момента и непременно скажет напоследок что-нибудь величественное. И не в том, что ньюсмейкеры, как правило, ничего такого не говорят, эгоистически поглощенные собственными физическими страданиями, страхом или сном, как все обычные люди. Дело в том, что в России не дадут спокойно умереть вообще никому. Обязательно найдется кто-то, кто разочарованно скажет нечто вроде: "Великий был человек, а пропал как заяц". И будет прав: смерть в России — это глубоко общественный жест, последняя гастроль, прямо даже гражданская позиция. Еще куда ни шло, если дал дуба литературный классик. Но ведь гикнется невеликий человек — то же самое, просто резонанс жиже, вроде как у надетых в свет зеленых чулок: обсудят, оценят, осудят. Подошьют, классифицируют. В любом случае — никакой интимности, соответствующей событию. Что, естественно, не может не смущать пока еще живых в перспективе общей судьбы. Раскрути Русский музей свою экспозицию, она упрется в тот же самый вывод: по русским меркам самая завидная смерть была у Джона Кеннеди-младшего — кануть в частном самолете в пустой океан, так, чтобы потом нашли только башмак, да и тот не твой.