редактор отдела политики
Почитатели Владимира Путина из числа, скажем так, вхожих в Кремль людей часто упрекают президента в том, что он в своих действиях совершенно не учитывает возможной реакции на них со стороны массового избирателя. То Америку в лоб поддержит в ее борьбе с терроризмом, то чуть ли не в НАТО вступит в формате "двадцатки", то военные базы за рубежами отечества позакрывает — не учитывает, в общем. Поэтому у околокремлевских стратегов якобы уже возникает серьезная озабоченность по поводу перспектив переизбрания президента в первом туре.С этой точки зрения последние заявления Владимира Путина в адрес Грузии — явный реверанс в сторону тех, чье мнение президент до сих пор как бы не учитывал. Кстати, не первый за последнее время: сверхжесткая позиция по Калининграду с назначением спецпредставителем президента по этому вопросу Дмитрия Рогозина, твердое заявление о нецелесообразности нанесения ударов по Ираку — все это политологи наверняка расценят как ужесточение российской политики, которое в том числе (а может быть, и в первую очередь) имеет предвыборную направленность.
Если принять такую точку зрения, то удары по территории Грузии, безусловно, должны быть нанесены: маленькая победоносная война с окопавшимися близ российских границ остатками террористов, по идее, должны дать тот же эффект, что и победоносное продвижение вглубь Чечни федеральных сил в конце 1999 — начале 2000 года.
Однако тут есть одна проблема. С горцами Россия воюет уже 200 лет, по большому счету никогда их не понимала и не принимала. А вот Грузия для нынешней России — это нечто гораздо большее, чем просто бывшая советская республика и нынешнее соседнее государство. Это "Хванчкара" и хачапури, мандарины и чача, это "Мимино" и тбилисское "Динамо" — перечислять можно до бесконечности. Все это с лихвой перекрывает всеобщую нелюбовь к Эдуарду Шеварднадзе и злобу из-за изгнания русских из Грузии времен Звиада Гамсахурдиа. А ведь речь сейчас идет не о "похолодании" в отношениях двух стран, не о разрыве, а о настоящей войне со всеми вытекающими отсюда последствиями. Даже если российские военные намерены ограничиться нанесением воздушных ударов — а что будет, если грузинские ПВО вдруг (ну случайно) собьют российский Су-25? Тогда надо будет подавлять противовоздушную оборону грузинской армии? Такое развитие событий вряд ли приведет к росту популярности президента Путина.
Владимир Путин поставил себя в очень сложное положение. Размахнувшись, он должен либо ударить, либо заставить противника капитулировать. В чем может выражаться эта капитуляция, пока совершенно не понятно. В выдаче боевиков — но скольких и к какому сроку? В добровольной отставке господина Шеварднадзе — но с какой стати? Ни того, ни другого точно не произойдет. Очевидно, что Москва добивается согласия Тбилиси на ввод в Грузию российских войск. Но это будет означать конец политической карьеры Эдуарда Шеварднадзе, а он вроде никуда уходить пока не собирался.