Ровно 30 лет назад палестинские террористы взяли в заложники группу израильских спортсменов. Неумелые действия немецкой службы безопасности, из-за которых 11 атлетов погибли, впервые показали, что Олимпийские игры — это не только большой праздник, но еще и большая мишень.
Олимпиада в Мюнхене по замыслу организаторов должна была войти в историю как "Игры мира и радости" — такой для нее был придуман рекламный слоган. Но теперь ее знают, увы, как "черный сентябрь мирового спорта".5 сентября 1972 года. 4.30 утра. До окончания Игр — шесть дней. Пятеро людей в спортивных костюмах перелезают через двухметровый забор, которым обнесена мюнхенская Олимпийская деревня на Коннолиштрассе. Охрана их не заметила, а спортсмены решили, что это их коллеги возвращаются с ночной прогулки по городу. То, что они были с большими спортивными сумками, с которыми особенно не погуляешь, никого не насторожило.
Пятеро оказались палестинскими террористами, в сумках были полуавтоматические винтовки, а в деревне их уже давно дожидались трое друзей, на которых и вовсе никто не обратил внимания. Как выяснилось позже, у этих троих на груди висели самые настоящие олимпийские аккредитации. Именно они несколько часов спустя открыли магнитной пластиковой карточкой двери в здании, где разместилась израильская делегация.
Около 5 часов в один из номеров постучали. Сонный тренер израильских борцов Моше Вайнберг открыл дверь и тут же понял: что-то не так. Он успел крикнуть друзьям, чтобы они бежали, а штангист Джозеф Романо попытался блокировать дверь. Романо и Вайнберга убили.
Если бы не они, не судья, бывший борец Юзеф Гутфройнд, навалившийся на дверь в другом номере всеми своими полуторацентнерами веса и державший ее, пока его соседи по комнате не убежали, в заложниках оказались бы не девять атлетов и тренеров, а гораздо больше. Спустя примерно час после захвата, когда здание комплекса Олимпийской деревни уже окружили полицейские, террористы выбросили на улицу труп и передали властям список требований.
Он был короткий. Члены организации "Черный сентябрь" (она действовала уже несколько лет) требовали освободить 200 товарищей, которые содержались в израильских и немецких тюрьмах, и предоставить самолет, чтобы они смогли вместе с заложниками вылететь в Каир. Туда же, по планам террористов, должны были доставить их освобожденных соратников для обмена на захваченных израильтян.
Правительство Голды Мейр требовало, чтобы палестинцам не предоставляли самолета — спустя более 20 лет после трагедии сотрудник "Моссада" признался, что к немедленному вылету в Мюнхен была готова специальная команда по борьбе с терроризмом: "Мы умели разбираться с такими проблемами за несколько минут". Однако немцы заявили, что возражают против участия в операции чужих спецслужб, и заверили, что обойдутся собственными силами.
Террористам было выделено два вертолета, на которых те должны были долететь до базы НАТО Фюрстенфельдбрюк: там палестинцев ждал обещанный самолет. В самолете уже находились солдаты, а рядом с аэродромом разместились снайперы — немцы решили все-таки уничтожить боевиков, когда, как было написано в плане операции, "те окажутся на безопасном расстоянии от заложников".
Никто из руководителей операции потом не мог объяснить, почему снайперам хотя бы на всякий случай не дали приборы ночного видения (несмотря на время — 10.30 утра,— было довольно темно) и защитные каски. А главное, почему их было всего пятеро — ровно столько, сколько, как предполагалось, было террористов (о том, что их восемь, тогда никто не знал), хотя в столь серьезной ситуации обычно предусматривается резерв.
Они также не могли объяснить, почему, будучи обречены на провал, снайперы все же открыли огонь. Итог той операции известен: в Фюрстенфельдбрюке были убиты пятеро из восьми террористов. Оставшиеся в живых подорвали гранатой вертолет, где еще находились заложники и расстреляли успевших высадиться — еще девять трупов. Погиб и участвовавший в операции немецкий полицейский.
В 15.00 Джим Маккей (Jim McKay), который вел прямой репортаж о событиях на канале ABC, произнес короткое сообщение: "Они все погибли". А глава Международного олимпийского комитета Эвери Брандидж (Avery Brundage) объявил, что в соревнованиях будет сделан перерыв на сутки.
Оставшиеся в деревне израильские атлеты решали, что делать дальше. Бегунья с барьерами Эстер Шахамаров-Рот (Ester Shachamorov-Roth) лишь чудом не стала непосредственной участницей трагедии, так как накануне переехала из подвергшегося нападению коттеджа в соседний. На следующий день она узнала, что в числе погибших на аэродроме ее тренер Амитцов Шапира. "Это было ужасно,— вспоминает она сегодня.— Я почти ничего не понимала. Доктора давали мне какие-то таблетки, чтобы я уснула, и говорили, что я ни в коем случае не должна отказываться от участия в соревнованиях. Потому что, если откажусь, мы покажем, что нас можно напугать".
А МОК в это время решал, продолжать Олимпиаду или нет. На траурной церемонии, которая состоялась на Олимпийском стадионе, при спущенных наполовину флагах, в присутствии 80 тыс. зрителей Брандидж сказал: "Игры должны быть продолжены". Споры о том, правы были чиновники или нет, идут до сих пор. 7 сентября, комментируя решение МОК, ветеран американской журналистики Джим Мюррей (Jim Murray), работавший военным корреспондентом во время второй мировой, напишет в Los Angeles Times: "Я не мог поверить в то, что они сделали. Это было все равно что устроить вечер танцев в Дахау".
У мюнхенской трагедии было продолжение. Израильские самолеты уже через три дня бомбили Ливан и Сирию. А 29 октября "Черный сентябрь" ответил на это захватом авиалайнера Lufthansa, отправлявшегося из Дамаска во Франкфурт. По требованию террористов, трое оставшихся в живых участников нападения 5 сентября были освобождены. Впрочем, израильская спецкоманда, которая тут же начала преследование, двоих уничтожила. Третий — Джарнил аль-Гаши (Jarnil Al Gashey) — жив до сих пор и скрывается в Африке. Не так давно он дал первое интервью для документального фильма "One Day in September", в котором сказал: "Поверьте, мы не хотели никого убивать. Просто полиция сделала все, чтобы мы уничтожили заложников".
Именно после "черного мюнхенского сентября" МОК разработал огромную инструкцию по обеспечению безопасности во время Игр, с гордостью предъявленную публике перед Олимпиадой в Солт-Лейк-Сити: в ней предусмотрено все вплоть до массированной атаки с воздуха во время церемоний открытия и закрытия. И именно после Мюнхена окруженные колючей проволокой спортивные объекты и принцип "на каждого олимпийца по одному секьюрити" превратились почти в норму. "Черный сентябрь" 1972 года вынудил признать: спорт — идеальная мишень для терроризма. Странно лишь, что до "черного сентября" 2001 года никто не задумался над тем, что существует масса других очень удобных мишеней.
АЛЕКСЕЙ Ъ-ДОСПЕХОВ