Все, кстати, началось именно с шахмат — с белградского матча 1970 года, в котором сборной СССР противостояла сборная мира. В Советском Союзе тогда, говорят, идею этой встречи, несмотря на очевидный риск, приняли с воодушевлением — перед искушением показать свою силу вот так наглядно, обыграв целый мир, устоять было невозможно. Впрочем, риск был вполне оправдан: достаточно сказать, что великому Михаилу Ботвиннику досталась лишь восьмая доска в советской команде — можете представить ее мощь!
Остальному миру во главе с Бентом Ларсеном (Bent Larsen) и Бобби Фишером (Bobby Fisher), однако, удалось не просто избежать разгрома, а остановиться в шаге от ничьей против советской Dream Team с Борисом Спасским и Тиграном Петросяном, Василием Смысловым и Ботвинником, Михаилом Талем и Ефимом Геллером.Эксперимент был повторен в 1984 году в Лондоне, но уже не имел такого резонанса — мастерство советских гроссмейстеров уже ни для кого не было секретом.
Так получилось, что Кремлевский матч приходится на 30-летний юбилей, пожалуй, самого знаменитого спортивного противостояния — хоккейной Суперсерии 1972 года. Легко согласившись на белградскую встречу, те, кто отвечал за спорт в СССР, долго раздумывали, прежде чем отправить хоккеистов в Америку на битву с NHL — по сути, с тем же самым остальным миром. И неудивительно: если возможности отечественных шахматистов уже были хорошо известны, свой хоккейный потенциал мы представляли плохо и скорее недооценивали. Евгений Зимин, с чьей шайбы в монреальском Forum началось крушение мифа о непобедимости NHL, вспомнит, что после своего гола испытал чувство эйфории: "Оно было вполне сравнимо с тем, что испытываешь после победы на чемпионате мира или даже на Олимпиаде". Шахматисты, наверное, все же переживали успехи и неудачи спокойнее...
Впрочем, потом Александр Рагулин скажет, что нашим было обидно читать в американских газетах прогнозы: восемь матчей — восемь побед Канады: "Мы-то знали, что не слабее. Было даже интересно проверить себя".
Суперсерия стала одним из самых ярких и драматических эпизодов в истории хоккея. Именно тогда взошла звезда 20-летнего советского голкипера Владислава Третьяка. Накануне первого матча подбодрить его, посланного, казалось, на заклание, заходил легендарный вратарь Жак Плант (Jacques Plante), а через несколько минут выяснилось, что он не нуждается ни в чьих советах, как в принципе и вся команда. А после первого матча серии, в котором канадцы были разгромлены 7:3, гостям аплодировали пассажиры самолета, на котором они отправлялись в Торонто,— пассажиры-канадцы, разумеется. Тогда же выведенные из себя Гэри Бергман (Gary Bergman) и Бобби Кларк (Bobby Clarke) по очереди "убивали" Валерия Харламова, а Александр Рагулин мстил за Харламова и других партнеров, прикладывая профессионалов из NHL к бортам. А во время одного из московских матчей дежуривший в Лужниках наряд милиции чуть не утащил в отделение руководителя канадской делегации Алана Иглсона (Alan Eagleson), когда его сборная в очередной раз оказалась на грани поражения и он в очередной раз вышел из себя. Тогда же плакал форвард Пол Хендерсон (Paul Henderson), забивший за полминуты до конца восьмого матча решающий гол, который он воспринял как знак свыше,— Хендерсон потом даже примет сан священника.
С тех пор вызов остальном миру бросался не раз. В хоккее каждый год во время "звездного уик-энда" с ним играет Северная Америка; в плавании на двух последних Играх доброй воли сражались США и Австралия; в вольной борьбе шесть лет назад во Владикавказе со всем миром соперничала, и весьма удачно, Россия. Теперь снова настала очередь шахмат.
Искушение показать силу по-прежнему велико. И не воспользоваться этой возможностью — грех. Тем более что итоги подобных товарищеских встреч почему-то помнятся гораздо дольше, чем любых официальных.
АЛЕКСЕЙ Ъ-ДОСПЕХОВ