В Лиссабоне саблист СТАНИСЛАВ ПОЗДНЯКОВ завоевал две золотые медали. Всего на чемпионатах мира у него их уже пять, а есть еще шесть высших наград чемпионата Европы, четыре олимпийских "золота", шесть побед в розыгрыше Кубка мира. С самым титулованным фехтовальщиком побеседовала корреспондент Ъ ТАТЬЯНА Ъ-КОЛЧАНОВА.
— В Лиссабоне вы в третий раз победили на чемпионате мира в личном зачете. Чем-то эти победы для вас отличаются?— Победа в 1997 году в Кейптауне была необходима, чтобы подтвердить, что в Атланте я выиграл Олимпиаду не случайно, как кому-то показалось. Вторая победа в 2001 году была слабой компенсацией за неудачное выступление в личном олимпийском турнире в Сиднее. А третья, в Лиссабоне,— просто обычная трудовая победа.
— Что значит — трудовая?
— Я был не слишком хорошо готов к чемпионату мира. Из-за бойкота по поводу решения Международной федерации фехтования об исключении сабельного командного турнира из программы Игр 2004 года, которое затем под давлением сильнейших саблистов мира было отменено, мы не участвовали в большинстве этапов Кубка мира. Я израсходовал много сил на чемпионате Европы в Москве, потому что обязан был побеждать на родине. Восстановить их не сумел. Поэтому в течение всего чемпионата мне приходилось фехтовать с большим напряжением.
— О том, чего вам стоила эта победа, говорит итоговый счет пяти из шести поединков: они завершились с преимуществом в один укол. Когда вы поняли, что можете победить?
— В полуфинале я выиграл со счетом 15:14 у очень неудобного для меня бойца, чемпиона Игр в Сиднее румына Михая Ковалию. После этого я не имел права проиграть финальный бой французу Жюльену Пийе. Уступая ему 11:12, я принял решение: забыть обо всем, отбросить все мысли, кроме одной — использовать только те приемы, которые приносят стопроцентный результат. Результат вы знаете — 15:12 в мою пользу.
— Станислав, а как вообще складывалась ваша спортивная судьба?
— В детстве я перепробовал несколько видов спорта, но нигде не задерживался. Тогда мама отвела меня на стадион "Спартак". Первое, что мы увидели, была вывеска "Специализированная детско-юношеская школа по фехтованию". Так в ней и остался. А мама сразу начала мечтать о том, что я когда-нибудь выиграю Олимпиаду.
— Когда вы поняли, что фехтование — это навсегда?
— После первых успехов на юношеских соревнованиях. Доволен был, когда занимал хотя бы третье место: за него полагались грамота, значок. Потом захотелось быть уже не третьим, а первым.
— Судя по вашей спортивной биографии, эта жажда везде и всегда быть первым не исчезла до сих пор?
— Иначе я не умею. Если хотите, это стиль жизни.
— Вы постоянно тренируетесь у Бориса Писецкого. До вас у него не было звездных учеников. Вы росли вместе: он — как тренер, вы — как спортсмен. Наверняка было немало предложений перейти тренироваться к известным маэстро...
— Такие предложения поступали в избытке, особенно в молодые годы. Но мы с Борисом Леонидовичем поверили друг в друга, нам не нужен был больше никто. Со временем чисто рабочие отношения переросли в дружеские.
— Что вы больше всего любите и не любите в жизни?
— Люблю открытых людей, с которыми можно безбоязненно разговаривать, таких, от которых знаешь чего ждать. Не люблю лицемеров. Люблю театр. Хотя в Новосибирске, где я живу, он провинциальный, стараюсь не пропустить ни одной премьеры. Люблю, когда много друзей. Не люблю одиночества. Может, поэтому рано женился.
— Вы производите на всех впечатление чрезвычайно умного, интеллигентного человека. Не стояла ли перед вами когда-нибудь дилемма — продолжать занятия спортом или попробовать себя в другой области?
— В молодые годы, когда была большая конкуренция и трудно было завоевать место в сборной страны, я поступил в технический вуз и колебался, на чем остановить свой выбор. Но все же желание доказать свою силу на фехтовальной дорожке пересилило. Теперь я понимаю, что был прав. Необходимо все в жизни доводить до конца. Хотя, кстати, спорт не помешал мне стать кандидатом педагогических наук.