Лужков — градостроитель пассионарный, он все делает с некоторым перехлестом. За прошедший месяц он заявил сразу два больших проекта, каждый из которых оказывается центром двух прямо противоположных идеологий и политик. Один — снос и восстановление гостиницы "Москва". Второй — башня в Сити.
Снос "Москвы" — это квинтэссенция предшествующей политики Лужкова. Это что-то вроде "Если бы храм Христа не взорвали, пришлось бы звать бен Ладена, чтобы было чего восстанавливать". В самом деле, под бывшим храмом Христа не было ни удобного зала церковных соборов, ни парковок, ни складских помещений, и вообще это был очень неудобный в эксплуатации городской объект. А теперь все иначе, притом что внешне все выглядит примерно так, как было. Это рассуждение выглядит дурацкой шуткой, но в отношении "Москвы" эта шутка становится программой действий. И если центральным объектом третьего строка становится "Москва", это означает, что на этом сроке нас ждут: 1) сносы памятников под видом их реконструкции; 2) курс на дальнейшее изображение старой Москвы средствами современного строительства; 3) новый расцвет "лужковского стиля", который в силу специфики центрального объекта начнет приобретать все большее сходство со сталинской классикой.Башня в Сити — это нечто принципиально новое. Здесь нужно сказать, что впервые в истории постсоветской России объявлен открытый международный конкурс на этот небоскреб. Лужков здесь прямо перехватил инициативу у федеральных властей, которые уже в течение полугода грозятся объявить открытый международный конкурс на Мариинский театр, но никак не решаются. При этом уровень представленной программы конкурса, условия его проведения и сумма премий (от 50 тыс. евро) таковы, что затеей заинтересовались достаточно крупные имена. По сведениям Ъ, тот же Эрик Мосс (Eric Owen Moss), герой мариинской истории, который после того, как его прогнали, в интервью Ъ обещал специально оповестить всех западных звезд, как с ним обошлись в Петербурге, уже зарегистрировался на лужковский конкурс.
Это принципиально иная программа развития. Мнения экспертов существенно расходятся в ее оценке. Оппозиционные мэрии архитекторы оценивают это как показуху, утверждают, что на конкурсе стопроцентно победит Михаил Посохин (формально еще не зарегистрированный) и играть в такие игры неприлично. Близкие к Москомархитектуре источники, напротив, говорят, что конкурс является центральным событием и победит в нем в любом случае иностранец, поскольку Москве нужно международное признание ее архитектурных успехов. Дескать, образ Юрия Михайловича как защитника старины уже в достаточной степени внедрен в головы избирателей, и здесь нечего бояться. А теперь стоит взять что-то от образа Путина — современного динамичного руководителя, спокойно и естественно входящего в круг европейских политиков, и Сити должно стать чем-то вроде центра Франкфурта или Лондона, и здесь без европейцев не обойтись. Если такой объект становится центральным для третьего срока, то нас ждут: 1) частичное открытие московского строительного рынка для иностранных архитекторов; 2) резкое усиление ориентированной на Запад "неомодернистской" партии московских архитекторов; 3) формирование альтернативного историческому современного центра Москвы.
Одновременное наличие двух столь противоположных проектов заставляет предположить, что в архитектурно-градостроительном комплексе Москвы самым активным образом борются две команды, каждая из которых тянет одеяло на себя. В принципе это идеальная ситуация для высшего руководителя, который может пользоваться обеими партиями, подкармливая и охолаживая каждую из них попеременно.
Возможно, что третий срок Лужкова окажется в архитектуре выстроен на политике "сдержек и противовесов". Однако, с другой стороны, это очень мало похоже на Лужкова, человека довольно страстного, которому привычнее работать в модели "одна идеология--одна команда--один руководитель". И если он будет действовать в соответствии со своим характером, то в ближайшее время будет осуществлен выбор между двумя противоположными альтернативами. Соответственно, и для критики остается вопрос, какой лозунг окажется главным на последующие четыре года — то ли "долой лужковский историзм", то ли "долой лужковский модернизм".